|
славную сцену со стороны, у нее невольно срывается с печалью и горечью: - Красиво, конечно, но так не бывает, нереально все это... - А как более реально, как все-таки может быть! - подхватывает директор, помогая М. ставить сцену в ее реальном ближайшем будущем. И получается совсем другая сцена. Мать, как обычно, с ворчанием и раздражением встречает дочь после работы, но дочь вместо привычной обиды, замыкания в себе и безнадежного ухода в свою комнату вдруг говорит: «Ты знаешь, мать, что-то надоело мне с тобой ругаться и огрызаться... Давай лучше поговорим нечеловечески...» А уж дальше - дело техники. С помощью двух участников группы (затем к ним подключается директор и другие множественные дубли из группы), дублирующих М. и ее мать, начинающих со слов «я никогда тебе раньше не говорила» и «я давно хотела тебе сказать» , развертывается настоящий диалог-встреча, в которой две уже взрослые женщины обмениваются накопленными за долгие годы гнетущими их обеих эмоциями, обмениваются ролями, и заканчивают встречу не новыми, но вечными словами: «Ты прости меня, доча, я ведь люблю тебя...» - Я прощаю тебя. И ты меня прости. Ты нужна мне. Ты живи подольше. Я тоже очень люблю тебя...» Хорошо проработанная сцена в реальном будущем часто приводит к двум позитивным следствиям для главного героя: 1. Время, в которое происходила сцена из дальнего будущего, может существенно смещаться в сторону ближайшего будущего (вплоть до настоящего, переходящего в будущее) -наблюдается ускорение времени. 2. Часто с легкостью возникает перенос из психодраматической ре-^^" алыюсти в реальную жизнь героя (на основе эмоционального катарсиса и энергетического подъема в проживаемой сцене, безо всякого дополнительного бихевиорального тренинга происходит эффективное освоение новых форм ролевого поведения) - усиливается реализация в жизнь психодраматического действия. Так и здесь: героине буквально на следующий день после психодрамы удалось, по ее словам, «поговорить с мамой, как никогда не удавалось...» Строго говоря, первоначальная жесткая сцена с предсмерт ным диалогом с матерью не исчезла вообще из сознания М. и из ее реального будущего - но, по крайней мере, из вполне вероятной она превратилась в результате психодрамы и последующего прояснения отношений с матерью в жизни в возможную, но с низкой степенью вероятности ( см. выше различение вероятного и возможного будущего). И наоборот, финальная сцена взаимного прощения и любви из фантазийного будущего превратилась в вероятное ближайшее будущее. — 93 —
|