|
Гештальт-терапевт в случае работы с синдромом посттравматического стресса помогает клиенту признать необходимость «отворачивания», так как травма может быть притягательной и непреодолимой, что способствует продолжительным переживаниям у клиента [7]. Главным аспектом психотерапевтического процесса является помощь клиенту в нахождении форм выражения негативных чувств [2]. Диалог и проговаривание используются в качестве «действия». Клиента необходимо стимулировать к выражению чувств, а терапевт должен проявлять адекватную поддержку, что поможет клиенту выгерпеть возникшие эмоции и держать их на уровне, при котором они могут быть приняты и усвоены им. Наша практическая помощь строилась на преодолении психологических последствий травматической ситуации, принятии настоящей жизненной ситуации и создании перспектив будущего. Основными направлениями ее явились работа с тяжелыми эмоциональными состояниями, неадекватностью поведения, восстановление интереса к жизни и учебе. После взрыва дома у многих 54 Пострадавших детей наблюдались как общие для ПТСР симптомы: страхи, беспокойство, навязчивые и шоковые состояния, физические увечья, нарушения сна, психосоматические расстройства, так и специфические для ситуации г. Волгодонска: страх засыпания (так как многих взрыв застал во сне), нахождения у окон (большинство травм - от разбитых стекол), вхождение одного в подъезд, «синдром фиксированного времени», с внезапным пробуждением от 5 до 6 утра, навязчивость ложиться спать ночью в верхней одежде. У детей, попавших в неожиданную травмирующую ситуацию, произошло ее бессознательное запечатле-ние, а также фиксация своей реакции на нее и реакции окружающих людей. Фактически все дети подросткового возраста, с которыми проводилась психокоррекционная работа, запомнили саму ситуацию: пожар после взрыва, крушение дома, звуки бьющегося стекла, крики и плач окружающих людей и свои переживания в этот момент - ужас, беспомощность, страх перед будущим (что будет дальше?). В последующем (через 1,5-2 недели) негативный опыт стал определять настоящее этих детей. Представление о мире как о добром и светлом разрушилось. Так, в случае с девочкой 12 лет (моей клиенткой) подчеркивалось: все, что было до взрыва, - «У меня никогда не будет хороших отношений с подругой, у которой дом не взорвали»; невосполнимостъ потерь и утрата - «Мой дом разрушен, никогда я не смогу побыть в моей любимой комнате с любимыми игрушками»; бесперспективность в дальнейшей жизни ~ «Разбит инструмент, на котором я хорошо играла, я теперь никогда не стану пианисткой, а я так мечтала об этом до взрыва». — 40 —
|