|
Вы не выходите за дверь. Вы появляетесь, нет, не как прежде, в нетронутой природе, а в смеси великолепного пейзажа, лестницы из природных камней, являющейся выступом круглой каменной стены, домиков и автомобилей внизу. 127 Подъем и спуск из охотничьего домика не трудны для меньшинства людей. Для меня тоже. Я, обычно, мчусь вниз. Оттуда вниз к купальням такое же расстояние, которое я должен проходить. Карабкаться вверх мне легче медленнее. Иногда я совершаю это совсем без перенапряжения мышц ног и сердца. Когда я впервые приехал в Изален, мое сердце было в довольно плохом состоянии. Я хочу написать о моем сердце. Я нащупываю начало и понимание. Помойное ведро вращается как карусель ночного кошмара. Путешествия с псилоцибином, их содержание: близкая смерть, близкая смерть, сдаюсь. Нет! Назад к жизни, назад! Вращение прекращается. Я возвращаюсь в траншеи 1916 года, о нет, не в траншеи. Я - в армейском госпитале. Вне кошмара боевых действий. Я встретил хорошего человека, нашего нового доктора. Мы болтаем, он хочет знать об антисемитизме. Этого хватает, да, даже в траншеях. Но, в основном, среди офицеров. Наша рота передвигается в другой сектор фронта. Я заболеваю инфлюэнцей с высокой температурой. Он посылает меня в госпиталь. У меня настоящая постель. Он навещает меня через два дня. Температура поднимается, и температура есть действительно, не искусственная или сфабрикованная. Наконец, она падает - я вне зоны опасности. На следующий день я просыпаюсь со сновидением: моя семья, на переднем плане - Грета, сестра, которую я любил, стоящие вокруг моей могилы просят меня вернуться к жизни. Я напрягаюсь, я тянусь, делаю страшные усилия и достигаю цели. Медленно-медленно я возвращаюсь к жизни, желаю, хотя и не очень желаю, вернуться в смерть, смерть, которая так желательна в ужасах войны. Я уже добился успеха в закаливании и снижении своей чувствительности, но два раза я почти видел смерть в лицо. Первый - во время атаки десантно-диверсионного отряда. Они карабкались из траншеи в траншею после того, как газовое облако покрывало линии противника. Они были вооружены длинными эластичными молотками, которыми они убивали и били любого, кто еще показывал признаки жизни. Я так никогда и не узнал, делали ли 128 они это, чтобы сохранить боеприпасы, боясь привлечь внимание, или из садистских побуждений. Другой раз встреча со смертью произошла случайно. Утром мы проверяли наши противогазы с помощью слезоточивого газа. Они казались в хорошем состоянии. Той же ночью мы провели газовую атаку. Последняя проверка стальных бутылок. Метеоролог проверяет скорость, устойчивость, направление ветра. — 87 —
|