|
Себя Жак идентифицирует с цветной массой, «щепетильный человек с непростым характером», а в виде облака он представляет Моник — свою секретаршу. Жак: Она без запаха и без вкуса. Я: Ты можешь встать на место Моник и выразить то, что она думает о Жаке? Жак (играя Моник): Он никогда не бывает доволен, я его не понимаю. Мы несколько раз исследуем обе роли, но ничего определенного не возникает. Я: А эти штрихи? Жак (колеблясь): Я как-то не задумывался, но теперь мне кажется, что это — лестница, по которой мне нужно подняться, чтобы прийти к ней. Когда Жак произносил слово «лестница», то его голос стал более твердым, почти агрессивным. Так может, это и есть искомая дорожка? Я: Ты мог бы заставить заговорить лестницу? Объяснить, как она вас связывает? Еще только начало семинара, и группа не привыкла переходить в область воображаемого. Я поторопился! Все смотрят на меня, широко открыв глаза: «заставить заговорить лестницу?»... Эти психологи все с ума посходили! Все стажеры тут же приходят в себя и начинают задавать бесконечные «почему»... Я делаю задний ход: — Попытайся просто описать лестницу так, чтобы мы смогли лучше понять, где и как ты работаешь. Жак говорит, что она «крутая и утомительная». И вот так мы начинаем ходить по кругу... Но ведь я определенно услышал гнев в его голосе! Куда же он исчез? Я чувствую, как мне самому не хватает дыхания на этой лестнице: у меня возникает интуитивное ощущение, что «что-то происходит». Я чувствую, что меня заинтриговал этот бухгалтер, чья секретарша находится этажом выше. И я вынимаю последнюю карту: — Но я вижу, что у тебя на рисунке одна ступень темнее, чем все остальные... (Его лицо каменеет). — Это, конечно же, ксерокс! Он стоит на лестнице. Так вот в чем дело! Нам удалось ухватить нить его эмоции, которая, проявившись в слабом дрожании голоса, очень быстро перерастет в откровенный гнев. Жак ненавидит этот инструмент, «который подглядывает, который глуп как попугай и болтлив как консьержка». Я прошу его поочередно воплотить три роли: Жака, Моник, машину. Он уже достаточно разогрелся и без труда соглашается стать фотокопировальным аппаратом. Он хихикает, смотрит с презрением на стул, символизирующий Жака, и строит глазки стулу — Моник. Очень скоро проявляется, какое положение занимает ксерокс: это инструмент борьбы за власть между Жаком и его секретарем. Эта машина не принадлежит ни тому и ни другому. Она посередине, на лестнице! — Если я составляю служебное письмо, то Моник забывает его распространить или сокращает количество его экземпляров. Но ужасней всего (и здесь Жак начинает говорить плаксивым голосом), что она делает для себя вторую копию всех документов, которые я получаю. — 177 —
|