|
Речь идет именно о «творении», «создании» (фр. creation), а не об «изготовлении» (фр. realisation, от лат. res, rei — вещь). Погружаясь в коллективное бессознательное, представленное в языке, можно за латинским корнем creatio обнаружить греческую основу: creos, creates — мясо, плоть, поэтому «творение» (фр. creation) есть не что иное, как «воплощение» (фр. incarnation, от фр. la chain — плоть), а именно наполняющее жизнью то, что было произведено искусственно. Кружение мобиля Арлетт изготовила мобиль из кусочков дерева, шерсти, цветной бумаги и подвесила его к потолку. Терапевт: Ты можешь сказать нам, что это такое? Арлетт: Даже не могу представить! Украшение — и все! Крутится... Т.: Может, ты покрутишь? (Арлетт толкает его пальцем, а затем дует сверху, чтобы ускорить вращение). Т.: Могла бы ты изобразить диалог с твоим мобилем? А.: Не знаю... попробую... Ну, он пожалуй, говорит: «Не так быстро! У меня кружится голова! Так меня стошнит! А я ему отвечаю: Тогда ты хотя бы займешься мной! (Она внезапно начинает рыдать)... Мой папа умер, когда мне было пять лет, и он никогда не интересовался мной. Для него существовал только мой старший брат! Т.: Есть что-нибудь, что ты хотела бы сказать твоему папе, до того как он умер? Что-нибудь, что ты еще должна ему сказать? А.: Да! Много чего!.. Папа, я чувствую гнев на тебя: ты на меня никогда не смотрел... а потом ты вдруг умер, исчез без оглядки: ты меня покинул, и я так и не поняла, что произошло!.. Мне ничего не объяснили!.. Но я же тебя всегда любила... Я и сейчас тебя люблю. (Она снова плачет)... Мне так хотелось устроиться у тебя на коленях и рассказать тебе о моих маленьких несчастьях и о моих больших планах... Но ты смотрел только на мальчиков или на взрослых... Ты не дал мне времени вырасти: ты просто ушел! Ты не имел права! (Она одновременно кричит и плачет, в смешанном порыве гнева и нежности). Работа на этом не останавливается: Арлетт высказывает ассоциации по поводу ее попыток забыть о своей изоляции и переключиться на безудержную компенсаторную деятельность, которая началась еще в детстве. На дальнейших сессиях Арлетт сначала проанализирует те вторичные выгоды, которые она находит для себя в такой «перегруженности», а затем и окончательно отречется от своего фантастического воспоминания об идеальном отце и, наконец, простится с ним навсегда. «Убить», а затем и надежно похоронить «мертвецов» нередко оказывается очень болезненно. Однако эта необходимая работа ждет всякого осознанного гештальтиста, который не побоится детального воспроизведения драматических ситуаций, застывших, тягостных и болезненных незакрытых Гештальтов. — 161 —
|