Эго, голод и агрессия

Взяв за пример агорафобию, мы видим, что наши пациен­ты избегают пересекать улицу и позволяют своему страху диктовать им, что делать или, скорее, чего не делать; или ина­че, если совесть или окружающие требуют от них самоконт­роля, они начнут подавлять свой страх. Они могут преуспеть в этом, лишь становясь напряженными и онемелыми, еще более усложняя тем самым свою невротическую позицию.

Успешное лечение фобии требует от пациента сопротив­ляемости как страху, так и побуждению действовать. Я раз­работал метод лечения, сравнимый с «заходом на посадку» в авиации. Студент летного училища делает несколько захо­дов до тех пор, пока ситуация не оказывается благоприят­ствующей посадке. Подобным же образом каждая новая по­пытка пациента пересечь улицу выносит на поверхность ка­кую-то долю сопротивления, ту долю, которая должна пройти анализ и трансформироваться в адекватную функцию Эго, и так должно происходить до тех пор, пока ситуация не окажет­ся подходящей для пересечения улицы. Давайте предполо­жим, что агорафобия протекает на фоне бессознательного желания совершить самоубийство. Пониженная бдительность, возникающая вследствие онемения, способна лишь увеличить шансы пациента быть задавленным при «форсированном» пе­ресечении улицы. Если мы принципиально оставим в покое его страх и заставим пациента сперва осознать, что он боится

236 Ментальный метаболизм

не улицы самой по себе, но транспорта; если мы позволим ему преодолеть его преувеличенный страх машин, мы помо­жем ему сделать первый шаг на пути к нормальности. По­зднее мы возможно обнаружим за его страхом быть убитым желание убить кого-то другого и то, что это желание настоль­ко сильно, что его страх, очевидно, оправдан.

Один из наиболее интересных неврозов, который можно назвать «парадоксальным неврозом», возникает как следст­вие сопротивления сопротивлению. Таким образом, подавлен­ный стыд трансформирует характер, делая его бесстыдным («pudere» = «быть пристыженным»), нахальным1 («даже не краснеет»). Подавление отвращения не ведет к появлению аппетита, но к жадности и склонности набивать живот.

Определенные перверсии обязаны своей парадоксаль­ностью попыткам управлять эмоциональными сопротивления­ми. Мазохист, хотя он и сознательно ищет боли, боится ее, и, несмотря на все попытки привыкнуть к ней, никогда не будет в силах вынести ее сверх определенного предела. Эксгиби­ционист постоянно занят подавлением стыда. Вуайериста («подглядывающий Том») бессознательно отталкивает вид того, за чем ему хотелось бы наблюдать.