|
Но как то, с неудовольствием подумав о неизбежности совместного возвращения и намереваясь отдалить момент появления у Вердюренов, он прокатил свою молоденькую работницу до самого Булонского леса и приехал к ним так поздно, что Одетта, не дождавшись его, уехала одна. Когда Сван убедился, что Одетты в гостиной нет, у него защемило сердце; он впервые понял, какая радость для него встреча с Одеттой: до сих пор он был уверен, что эту радость он может себе доставить в любую минуту, между тем подобного рода уверенность уменьшает всякую радость, а то и вовсе мешает нам измерить ее силу, и вот теперь дрожь пробежала по его телу от сознания, что радость эта у него отнята. – Ты заметила, как он скривился, когда увидел, что ее нет? – спросил жену Вердюрен. – Точно его ущипнули. – Кто скривился? – весь так и вскинулся доктор Котар: он только что приехал от больного за женой и не понял, о ком идет речь. – Как? Разве вы не встретились в дверях с лучшим из Сванов?.. – Нет. А Сван был здесь? – Только сию минуту ушел. Он очень волновался, нервничал. Можете себе представить: он не застал Одетту. – Вы хотите сказать, что она дошла с ним до последней черты, что она позволила ему все? – подыскивая выражения, спросил доктор. – Да нет, ничего похожего. Между нами говоря, по моему, она делает большую глупость; ведет себя как глупая дура, да, впрочем, она такая и есть. – Те те те! – вмешался Вердюрен. – Почем ты знаешь, что между ними ничего такого нет? Ведь мы же с тобой при сем не присутствовали? – От меня бы она не стала скрывать, – с гордостью ответила г жа Вердюрен. – Она рассказывает мне о всех своих интрижках. Сейчас у нее никого нет, и я уговаривала ее сойтись ? ним. Она говорит, что не может, что она в него здорово врезалась, а что он робеет, и эта робость передается ей, и что она его любит не так, что он для нее идеал и что она боится осквернить свое чувство, – словом, что то в этом роде. Но именно это то ей, дескать, и нужно. – Я позволю себе не согласиться с тобой, – возразил Вердюрен, – мне этот господин не очень по душе, – по моему, он позер. Госпожа Вердюрен окаменела, как бы превратилась в статую, и эта игра позволила ей внушить другим, будто она не слышала слова «позер», нестерпимого для ее слуха и подававшего повод думать, будто у них в доме можно «позировать», следовательно – «ставить себя выше их». – Наконец, даже если между ними ничего нет, все таки я не могу допустить, будто это оттого, что этот господин считает ее добродетельной, – с насмешкой в голосе продолжал Вердюрен. – А может, это оттого, что он, видимо, принимает ее за умную. Ты не слыхала, что он ей на днях наговорил про сонату Вентейля? Я очень люблю Одетту, но что надо иметь в голове, чтобы читать ей лекции по эстетике? — 136 —
|