|
- Нет. Но если это на пользу... - Итак, подытожим: этакий невозмутимый увалень, главное - "никаких неприятностей", приспособленный к жизни, неглупый, усидчивый, здравомыслящий - словом, примерный мальчик. Иначе говоря - зануда, верно? - Как когда. Я вам уже говорил, во время игр мы отлично ладили друг с другом. Отлично. Два сорванца. Проказливые, изобретательные. Но вдруг стоп, пора делать уроки, и вот он уже засел за учебники и тетради, молчит - точно воды в рот набрал, сосредоточенный, прилежный, не голова, а шахматная доска, каждая фигура на своем квадрате... - Такое раннее честолюбие? - Я бы не сказал. Честолюбцам свойственна кипучая энергия, даже напористость. У Реми и в помине этого не было. Ему все было обещано заранее - оставалось просто ждать. - Ждать, пока преподнесут на блюде? - Не совсем. Скорее по принципу автомата: ты стараешься, учишься, сдаешь экзамены, потом нажимаешь кнопку - дзинь - и получаешь должность, которая тебе причитается. У меня же все было наоборот: дзинь - в автомате пусто, должностей не осталось, разобрали другие. Помню, однажды в Лугано... хм, забавно, почему вдруг это всплыло в памяти?.. Надо вам сказать, что семья Легран - весьма скромного происхождения. Мой отец родился в Сент-Антуанском предместье. Женившись на моей матери - а она, как вам известно, урожденная Провен, - он поднялся ступенькой выше по общественной лестнице. Он долго служил скромным счетоводом у старого торговца лаками, который привязался к нему и оставил в наследство свою лавку. Отец немедля ее продал и, пустив деньги в оборот, нажил капитал на сделках с недвижимостью. Я рассказываю вам эти подробности, чтобы вы поняли: среда, в которой я вырос, - состоятельные, но средней руки буржуа. Сам я родился на улице Мезьер. Пятикомнатная квартира окнами во двор, с допотопным лифтом (помните - на тросах?), с черным ходом - словом, вы понимаете, о чем я говорю. Напротив нас жила вдова прославленного генерала. Мать часто встречала ее на рынке - генеральша сама ходила за покупками. ("Как просто она держится!") Дамы раскланивались, осведомлялись о здоровье друг друга. Отец очень дорожил этим знакомством, я же был им просто ослеплен (шутка сказать - мировая война!), но этим отношения наших семей исчерпывались. Да иначе и быть не могло: в моих глазах между берегом безымянных мелких песчинок - рядовых людей - и гордыми мраморными утесами славы лежала такая пропасть, что через нее просто невозможно было перекинуть мост. Не знаю, внятно ли я выражаюсь. - По-видимому, в вас уже пробудилось классовое чувство? — 22 —
|