В поисках утраченного времени. У Германтов

– А что такое у него в Марокко? – со строгим лицом спросил герцог Германтский. – Ориана тут ничем не может помочь, он прекрасно это знает.

– Он воображает, что изобрел новую стратегию, – продолжала герцогиня, – и потом, он пользуется каким-то невероятно высоким слогом для обозначения самых простых вещей, что не мешает ему сажать в письмах кляксы. На днях он сказал, что ел _божественную_ картошку и что взял в театре _божественную_ ложу.

– Он говорил по-латыни, – подлил масла в огонь герцог.

– То есть как по-латыни? – выразила недоумение принцесса.

– Честное слово! Спросите Ориану – она не даст мне соврать.

– Правда, правда, на днях он выпалил целую фразу: «Я не знаю примера sic transit gloria mundi![446 - Sic transit gloria mundi («Так проходит слава мира», лат.) – знаменитая фраза из «Подражания Христу».] более трогательного»; я привожу эту фразу, ваше высочество, потому что мы добрались до ее смысла после долгих расспросов, после того как обратились за разъяснениями к лингвистам; Робер произнес ее без передышки, так что с трудом можно было разобрать, что там есть латинские слова, он напоминал действующее лицо из «Мнимого больного»! А сказано это было в связи с гибелью австрийской императрицы[447 - …в связи с гибелью австрийской императрицы! – Австрийская императрица Элизабет де Виттельсбах была убита 10 сентября 1898 г. в Женеве итальянским анархистом.]

– Несчастная женщина! – воскликнула принцесса. – Какое это было прелестное существо!

– Да, – согласилась герцогиня, – у нее не все были дома, мозги у нее были слегка набекрень, но это была очень добрая женщина, милая, крайне доброжелательная сумасбродка; я одного не могла понять: почему императрица не могла заказать себе вставную челюсть, которая бы держалась; челюсть у нее вечно вываливалась, прежде чем она успевала докончить фразу, и, чтобы ненароком не проглотить челюсть, она умолкала.

– Эта самая Рахиль говорила мне о вас, сказала, что Сен-Лу вас обожает, любит даже больше, чем ее, – сказал мне князь Фон; щеки его налились кровью, он уплетал за десятерых и все время смеялся, скаля зубы.

– Значит, она должна ревновать Сен-Лу ко мне и ненавидеть меня, – заметил я.

– Да что вы! Она очень хорошо о вас отзывается. Любовница принца де Фуа – вот та, может быть, и ревновала бы, если б он оказывал вам предпочтение. Вам это непонятно? Поедемте домой вместе, дорогой я вам растолкую.