|
На уговоры что-нибудь съесть мнимобольной заявляет, что у него совершенно нет аппетита, он не может проглотить ни кусочка. Или поест «через силу», после настойчивых уговоров, и совсем чуть-чуть. На самом деле он уже плотно поел до прихода жены (но некоторые лжебольные намеренно ничего не едят), — не станет же она пересчитывать все котлеты в кастрюле или измерять, насколько укоротился батон колбасы, или допрашивать детей, не они ли все съели. Ей просто-напросто не до этого — все её внимание приковано к мужу — уж он постарается, чтобы она не оставила его без внимания. При крупных неприятностях я отказываю себе во всем, кроме еды и питья. Оскар Уайльд Заботу близких мнимобольной принимает с покорностью, может с вымученной улыбкой прошептать: «Спасибо, родная. Ты пришла, и мне уже легче. А когда тебя не было, думал, что концы отдам…» Супруга испытывает чувство вины — оставила тяжелобольного мужа без присмотра. Некоторые жены берут неоплаченный отпуск на работе, чтобы ухаживать за мужем, или договариваются уходить с работы пораньше, или приглашают сиделку, или просят поухаживать за «больным» свою или его мать, старших детей. В конце концов «беглец в болезнь» оказывается в окружении обеспокоенных родственников, у его постели кто-то постоянно находится, его навещают коллеги с работы, врачи, медицинская сестра, а он — в центре всеобщего внимания. Что ему и требовалось. Если нет аудитории, то нет и «спектакля». В отсутствии зрителей, когда некому демонстрировать свои недуги, мнимобольной может и «забыть» о них, если отвлечется и переключит свое внимание на что-то другое. А когда рядом люди, он опять становится «тяжелобольным». Настоящий артист — всегда артист, даже на сцене. М. Генин Не обязательно, что «беглец в болезнь» непременно уляжется в постель. Все время лежать, даже будучи окруженным заботой и вниманием, ему надоедает. Поэтому он может остаться на ногах, придумав менее «смертельную» болезнь, но изведет своих близких постоянными жалобами на нездоровье, не забавая регулярно напоминать, что явилось её причиной. О своей «тяжелой болезни» минимобольной повествует с надрывом и драматизмом, используя утрированную мимику и жестикуляцию. «Ах, я так страдаю! Это невозможно вынести!», — говорит он со страдальческой миной на лице, охватив руками голову или держась за сердце. Закатывание глаз, заламывания рук, трагические позы, — это все из репертуара истерика. Описывая свои «страдания», лжебольной использует высокопарные выражения: если речь идет о болях, то они «невыносимые», «дикие», «изматывающие», «ужасные», если о болезни в целом — то она «неизлечимая», «смертельная», «в тяжелейшей форме», о своей судьбе — «трагическая», «во цвете лет», «в расцвете сил». — 85 —
|