|
Женское самомнение так велико, что требует похвал чуть ли не ежечасно. Самомнение их как бы испытывает постоянный голод. Похвалы для женщин – суть кислород для растений. Особенно важны для женщин похвалы мужчин – это что-то вроде экзамена на профпригодность. Если женщину не хвалят, она "нарывается" на похвалу сама, как участковый на стакан, а если и здесь афронт, сама начинает хвастаться, как малое дитя. Одна мадам мне сообщила, что у нее "очень умненькая головка" (которую впоследствии, правда, кто-то разбил), другая, что она вообще способная, и ей все легко дается. На мой вопрос, по сравнению с кем она способная, с Коперником или с соседом Иван Иванычем, она ответила раздражением, а после нескольких насмешек – слезами. Третья заявила: "Как жаль, что я не дурнушка, и как это тяжело, когда к тебе постоянно пристают мужчины". Похоже на классическое: Зачем я пулей в грудь не ранен? Зачем не хилый я старик, Как этот бедный откупщик? Зачем, как тульский заседатель, Я не лежу в параличе? Четвертая, называя себя попеременно то физиком, то математиком, спросила: "Ты видел когда-нибудь таких математиков, как я?" намекая на свою выдающуюся, как ей казалось, внешность и нарываясь на комплимент. Пятая фарисейка кичилась: "Мы с мужем предпочитаем японскую технику". Под техникой японской, как потом выяснилось, она разумела видеомагнитофон, телевизор и "Хонду" выпуска 1985 года, т.е. не более того, чем обладает и "ленивый". Потом она сообщила, покуривая длинную коричневую сигарету, что родом из Одессы, а всё, что оттуда – это "знак качества". Шестая утверждала, что она в шесть месяцев отроду уже разговаривала, что она была уникальным ребенком в г. Бахчисарае, что она являлась лучшей ученицей школы, что тетя у нее и в 80 лет красивая, а она сама яркая и эффектная, как Софи Лорен, рост же у нее, как у М.Монро. Седьмая говорила, что она настоящая Кармен, что она "огненная", и мужчины умоляют ее о романах с ней. Восьмая, освоив компьютер, чтобы получать по найму 300 долларов, в порыве восторга воскликнула: "Может, не надо быть такой умной, тогда легче будет жить?!" Когда я ее успокоил, что по этой части она на себя сильно наговаривает, обиделась. Девятая, жена друга, которая, сколько я ее помню, поминутно зевала, где бы ни находилась, как-то раз приплясывая на одной ножке по комнате и, очевидно, изображая из себя бабочку, порхающую с цветочка на цветочек, эдакую дюймовочку (весила она центнер), провозгласила себя прекрасной актрисой, хотя сама работала на заводе. Когда же наш общий друг, элегантный мужчина в кипенно-белых носках, уел ее, заметив, что она лишена шарма, смертельно взбесилась. — 118 —
|