|
Мишель Идальго в субботу вечером куда‑то исчез. Он, оказывается, заперся в своей комнате, превратив ее в монашескую келью, и читал пухлый роман Андре Лаказа «Тоннель» – биографический пронзительный рассказ очевидца о пребывании в лагере смерти Маутхаузен. Идальго и сам находился тогда в темном тоннеле. У него было дурное настроение, ему предстояло провести бессонную ночь. На рассвете он встал, совершил обход, заказал такси и уехал около восьми часов на встречу в РТЛ (Радио и телевидение Люксембурга), которое, учитывая разницу во времени, ведет диалог со своими слушателями в столь ранний час. Пока Идальго отсутствует, нам в руки попадает парижский «Журналь дю Диманш». Он поместил на первой полосе аршинный заголовок, который звучит как мрачный вызов: «Идальго готов подать в отставку». Вся последняя страница посвящена путаным объяснениям нашего провала в Мар‑дель‑Плата. Еще один заголовок подпускает шпильку Идальго, цитируя его: «Я уже не руководил своей командой». Только внимательно изучив статью, можно было наконец понять, что нашему тренеру в Мар‑дель‑Плата мешало руководить командой само спортивное сооружение, так как он был вынужден наблюдать за игрой между Францией и Италией из какой‑то канавы, вырытой специально для тренеров, а не со скамейки для запасных. Поэтому Идальго испытывал некоторые затруднения при передаче советов игрокам. Ничего больше. Когда он возвращается из Буэнос‑Айреса с красными от бессонной ночи глазами, со взвинченными нервами и впалыми щеками, то сразу понимает, что в команде произошло что‑то неладное. Между французским общественным мнением и мнением сборной больше не существует взаимопонимания. Пользуясь поддержкой и участием массивного и торжественного Фернанда Састра, президента Французской футбольной федерации, несмотря на его легкомысленный свитер, и уважаемого президента Ассоциации профессиональных клубов Жана Садуля, Идальго продолжает плыть по течению, но все же старается избежать сноса в сторону. Он находит успокоение в молчаливых одобрительных взглядах своей супруги Моники и в любовно‑сострадательных словах, которые старательно выбирают журналисты на традиционной пресс‑конференции. Идальго же говорит: «Я почувствовал неистовый, безумный порыв общественного мнения, его „мобилизацию“ вокруг сборной Франции, которую я пытался защитить, как умел. Но думаю, что мне это не удалось, так как я слишком полагался на чистосердечие людей». Журналисты, однако, с удовольствием делятся с нами своими впечатлениями, если им только удается заманить нас куда‑нибудь в укромный уголок. Я слышу бессвязные слова, что Идальго «на мели… что он выжат, как лимон… что он вот‑вот подаст в отставку… что он идет на попятную… хочет жить простой жизнью… внутри у него что‑то сломалось…» — 40 —
|