|
Одним словом, команда киевского «Динамо» сезон 1955 года провела в состоянии внутреннего разлада. В конце концов дело дошло даже до того, что Ошенков решил отчислить из коллектива очень нужного * нам Терентьева. И тут команда, как говорится, взбунтовалась. Она решительно восстала против такого решения. Олег Александрович – властный и гордый человек – тогда поставил вопрос еще резче: значит, уйдет он. Но и такой вариант не устраивал «Динамо». И как же обидно, что все это происходило сразу после такого удачного года, когда по идее нам предстояло расти и расти, добиваясь новых успехов! Чтобы примирить тренерский состав с игровым, в команду был назначен новый начальник – Феодосий Александрович Остапченко. Очень спокойный, вежливый, отлично разбирающийся в направлениях, в которых текут подспудные футбольные воды. Он сумел найти ту золотую середину, которая в какой‑то мере примирила обе стороны. Но в команде по‑прежнему не было полного душевного равновесия. Естественно, это нашло свое отражение и в «материи». Результаты выступления команды сразу же стали резко отличаться от прошлогодних. Сделав ничью со «Спартаком» (0:0), мы проиграли торпедовцам и динамовцам Москвы и вновь добыли только одно очко во встрече с динамовцами Тбилиси. Последняя игра имеет одну интересную подробность. Мы вели со счетом 2:0 и уже полагали, что победа обеспечена. Самоуспокоение привело к тому, что Ларионов начал играть небрежно и допустил две грубые ошибки. Они нам обошлись в два гола. Это случилось за 20 минут до конца матча. Вместо победы мы ограничились ничьей. После этого мы встретились с тбилисцами в кубковой игре. Снова ведем 2:0, снова до конца остается 20 минут, и с какой‑то злой закономерностью Ларионов снова дважды подвел нас. 2:2. А в дополнительное время Гогоберидзе забил нам третий гол. Обладатель Кубка лишился права бороться за него дальше. Неудачи вновь пробудили брожение в команде. Обоюдное недовольство росло. В Москве это привело к уродливой вспышке. Однажды во время ужина в дверях ресторана при гостинице, где мы жили, появился запоздавший Зазроев. Он был чем‑то взволнован: рукив карманах брюк, глаза прищурены, губы сжаты. Он заметил нас и Ошенкова, сидевшего в сторонке, но не подал виду. Медленно подошел к буфетной стойке, небрежно бросил: – Бутылку пива. Ошенков предостерегающе окликнул его: – Андрей!… Этого оказалось достаточно, чтобы Зазроев сразу вспыхнул подобно пороху. Он быстро подошел к столику тренера и всплеснул руками: – Ах, ребенку даже глотка пива нельзя! Вы можете в конце концов понять, что я уже взрослый человек! — 127 —
|