|
Через несколько минут Леня, тоненький, словно колосок, вновь стоял перед тренером и, еле переводя частое дыхание, отчеканил: – Сорок девять килограммов пятьсот граммов. – Ммм‑да, Леонид Иосифович, – покачал головой Шапошников, – маловато, но в команду тебя зачислим. Будешь трудиться, вырастешь в хорошего футболиста. Позже Шапошников рассказывал: «Я просто увидел, что в отличие от многих сверстников Леня Буряк играет с исключительной выдумкой и хитрецой». Когда Буряка зачислили в состав «Черноморца», ему шел шестнадцатый год. Он выехал на первый сбор с командой в Болгарию, мечтал забивать голы, но услышал от Шапошникова строгое: «К мячу не подходи! Наберешь еще килограммов пять‑шесть, тогда пущу играть в футбол». И молодой футболист делал десятки различных упражнений, накачивал мышцы. В 1969 году после первого выступления в основном составе «Черноморца» Леню Буряка заметили, тренеры юношеской сборной республики и страны. В то время и произошло мое знакомство с ним. Потом его пригласили в Киев, из которого он дважды… сбегал. В буквальном смысле слова: садился тайком на поезд и уезжал к себе в Одессу. Его дважды возвращали. Быть может, на Леню действовали увещевания земляков? Одесситы говорили ему: «Леня, шо ты забыл в том Киеве? Там же вся линия полузащиты – сборная: Мунтян, Колотов, Веремеев, Трошкин. Со своим здоровьем ты там не пробьешься». Но скорее всего Леню тянула домой какая‑то особая привязанность одесситов к своему городу. Леня однажды признался: «Единственное, что меня согревает в Киеве, – дружба с тобой». Я действительно как мог старался развеять грусть друга, для которого Киев в ту пору оставался чужим. Леня подружился и с моими родителями, часто бывал у нас дома. Как игрок он мне всегда нравился. Было в его манере что‑то южное: пластика, хорошее чувство мяча. Средняя часть поля всегда была важным участком в игре. Но раньше от полузащитника требовалось быть искусным в обращении с мячом, владеть хорошим пасом. С годами футбол стал гораздо мобильнее, атлетичнее. И достоинства полузащитника стали оцениваться по его умению бороться за мяч, одинаково успешно обороняться и атаковать. Хавбеки на поле – это труженики. Буряк не исключение. И все‑таки, несмотря на огромный объем работы, которую он выполнял, его никогда почему‑то не хотелось называть тружеником, работягой. Вероятно, потому, что в его манере всегда подкупала легкость в обращении с мячом и элегантность даже в жестких единоборствах. За годы совместных выступлений мы с ним так сыгрались, что понимали друг друга с полудвижения. — 47 —
|