|
Он вдруг увидел, что оказался без друзей, без помощи, без денег. Появились какие‑то инспекторы, требующие какие‑то налоги. Гарринча и не знал‑то о существовании этих налогов. А теперь их требовали с него! К тому же он оставил семью и сошелся с певицей Эльзой Соарес. Уж лучше бы он ограбил банк или перестрелял бы с полдюжины человек! В католической Бразилии, где и развода‑то не существует, нет греха более тяжкого, чем семейные неурядицы. Маноэл был предан анафеме, и на его голову обрушилась лавина презрения и ненависти. О, чего только не натерпелся он в те дни! Газеты вновь вспомнили о нем. Появлялись кричащие заголовки: "Прощай, Гарринча!", "Драма героя!", "Гарринча – печаль народа", "Горький конец!" Репортер журнала "Реалидаде" появился однажды в его доме, чтобы закончить репортаж, который в основном был уже написан в редакции. Был даже заготовлен чудовищный в своей жестокости заголовок: "Гарринча умер…" Репортер провел с Маноэлом целый день, потом вернулся в редакцию и настоял на замене. Так родился новый заголовок и новый репортаж: "Спасибо, Гарринча…" Появился и еще один очерк – старого друга Жасинто де Тормеса из "Ултимы оры". Он был самым теплым и назывался: "Извини, Манэ!" А потом о нем вообще перестали писать. Забыли, и все тут. А жить‑то было нужно. Не очень‑то приятно здоровому мужчине кормиться возле женщины! Даже если она любит и готова ради него на все. Нужно было платить алименты на дочек. Маноэл задолжал. И адвокат Наир добился ордера на его арест. Чуть‑чуть Гарринчу не посадили в тюрьму как несостоятельного должника. Выручил какой‑то банкир, поклонник его таланта. Внес деньги. Но разве так могло продолжаться до бесконечности?! Нет, нужно было что‑то придумывать… И Гарринча попробовал зарабатывать все‑таки футболом. Ему ведь было запрещено участвовать в официальных матчах… А в товарищеских вроде бы можно… И он начал паломничество по провинциальным клубам, нанимаясь на одну‑две игры. И его брали. Как берут в провинциальный цирк бородатую женщину или шпагоглотателя. Как‑никак, а имя на афише все еще давало сборы! "Би‑кампеон Гарринча!" Звучит, не правда ли? Маноэл играл. Сегодня в какой‑нибудь Куйабе, завтра где‑нибудь в Аракажу. Он держался подальше от крупных центров, появляясь в местах, где люди не особенно избалованы футбольными "звездами": ведь у него было двенадцать килограммов лишнего веса. Пропала скорость, исчезла точность движений. Но даже в провинции, где редко видели хороший футбол, ему частенько приходилось слышать свист и обидные крики с трибун. — 82 —
|