|
– Дядя Коля! – в ужасе закричал Ленька и спрыгнул со своего места, чтобы спрятаться за бетонным пояском трибуны. Но Детлов словно не слышал ни крика своего поводыря, ни тяжелого артиллерийского грохота. Он все так же спокойно и твердо шел от центра поля к штрафной площадке. Он уже почти достиг ее, когда совсем недалеко вздыбилась, поднялась кверху черным фонтаном земля и оглушительно лопнул воздух. Детлов упал сразу лицом на траву, вытянув руки вперед, точно сбитый недозволенным приемом во время очередной атаки. Когда его подняли, на лице погибшего увидели застывшую улыбку. Как будто он был доволен, что жизнь оборвалась именно здесь – на поле, где кипела и будет кипеть игра, которой он отдал все, что имел. …Вот какую быль, ставшую легендой, услышал я однажды на сиротливо пустом ленинградском стадионе. Она взволновала меня своим невыдуманным лиризмом, своей суровой правдой – правдой о великой любви к футболу, о великой верности ему. Я был потрясен, несколько раз приезжал на стадион имени В. И. Ленина и подолгу смотрел с пустых трибун на квадрат зеленого поля, как будто оно могло что‑то добавить, что‑то договорить, что‑то вспомнить… В раздумьях о Николае Детлове, о его судьбе прошли долгие дни. И только потом, много времени спустя, я вспомнил обстоятельства, при которых познакомился с этой легендой. Вспомнил фразу, которую бросил тогда рассказчик: «Эх, рассказать бы им про Кольку Детлова, сразу б заиграли иначе…». И я подумал: действительно, сколько в нашем прошлом, в нашем далеком и близком вчера, историй, событий, легенд, которые, вытащи мы их на свет, отряхни от пыли, придай прошлый аромат и блеск, могли бы и должны были стать огромной воспитательной силой, факелом, зажигающим молодые сердца. Но, увы, как редко в наши бурные, динамичные дни мы оглядываемся назад. Когда‑то, в ином издании, я уже писал с тревогой и болью: «…история нашего футбола, нашего спорта вообще оставит потомкам мало живых показаний». Это особенно относится к предвоенному периоду – самому трудному и самому романтичному. Объяснить, почему этот период часто встает перед нами безмолвными «белыми пятнами», конечно, не трудно: специальная, спортивная, печать была еще тогда маломощной, общеполитические газеты и журналы «не трогали» физкультуру, спортсмены не вели дневников, не посылали друг другу писем, не помышляли о мемуарах – одни из скромности, другие попросту из‑за того, что не успели в горячке революции, гражданской войны, ударных строек овладеть достаточными знаниями, «тайнами» литературной речи, а помочь им часто было некому. — 6 —
|