Наедине с футболом

Выло время, когда центральными матчами сезона считались то «Динамо» – «Спартак», то ЦСКА – «Динамо». Потом выплыл матч «Торпедо» – «Динамо» (Киев) и затмил остальные как по содержанию, по проблематике игры, так и по турнирному значению. Случилось это в 1960 году. Прошло еще несколько лет, и матч этот потускнел, команды разминулись. «Торпедо» после ухода со сцены Иванова, Воронина и Стрельцова сделалось рядовой командой, а киевское «Динамо» осталось у власти. Это как с театральным репертуаром: одни спектакли держатся, а другие то исчезнут, то вновь появятся…

«Торпедо» 1960 года сохранилось в памяти командой, игравшей с подчеркнутой щеголеватостью, командой, где все игроки были на месте, все были кстати. Они остались в памяти счастливо нашедшими друг друга, сознающими это счастье, не такое уж частое в футболе, и умеющими им воспользоваться на радость себе и зрителям. Не долго суждено было просуществовать команде. На будущий год она, оставшись на втором месте, впала в немилость, лишилась тренера, а вскоре и многих игроков, разошедшихся по разным клубам. И все же ее помнишь: такова власть хорошей игры.

5. «Динамо» (Тбилиси) – «Торпедо» (Москва]. 18 ноября 1964 г

Вспоминать матчи нам нередко помогают внешние приметы. Внезапный ливень или ранний снегопад, какие‑либо жизненные обстоятельства, волновавшие нас и совпавшие с вечером футбола, необычно державшие себя соседи по скамье, диковинное происшествие на поле и что угодно еще. Матч, о котором я собираюсь рассказать, имеет для меня сразу две такие приметы.

Окно гостиницы выходило на площадь, и два дня, когда бы я ни подошел к нему, «пейзаж» был один и тот же. С высоты третьего этажа все подходы к гостинице выглядели колышущейся, живой мозаикой, напоминавшей движение карт, если бы игра шла одними пиками и трефами. Мозаику составляли громадные плоские кепки, которые принято носить в Грузии, и черно‑белые тюбетейки ташкентцев. Во многих городах есть места, обычно бульвары, где собираются потолковать болельщики. Но то сборище выглядело не просто живописным, оно было беспокойным и даже вызывало сочувствие. О чем бы и сколько бы ни говорили эти люди, они не были в силах выведать, чем окончится занимавший их воображение матч. С утра до ночи они тщетно искали успокоения, перебирая, перемалывая, тасуя тысячу и одну версию.

Кто может сказать, чем кончится матч? Разве что угадать. Угадывают лотерейщики, а не души, страдающие от бескорыстной боли. Перепутье, белый камень, три дороги: победа, ничья, поражение. Лучше всего не гадать, а ждать и верить, что мяч и игра рассудят как надо, по совести. Тогда‑то и настанет время предъявлять друг другу неотразимые, такие очевидные аргументы в пользу свершившегося.