Контрапункт

За атеистический бунт над братьями неоднократно нависала угроза исключения из гимназии. Но отец – личность в Петербурге известная, к тому же он устраивал для гимназии льготные посещения театральных спектаклей – всякий раз кое‑как улаживал эти «недоразумения».

Чем меньше близнецы нравились администрации, тем более почитались соучениками‑гимназистами.

Известные «живописцы» и «футбольщики» – самые загорелые, самые атлетичные, неизменно защищавшие честь гимназии на художественных выставках и состязаниях по футболу, – братья всегда были в центре внимания, в густой сутолоке сверстников. Вокруг них вечно кипела дискуссия. Спорили обо всем: о цели жизни, о счастье, о красоте и справедливости. Причем Виталий в полемике, как правило, предельно категоричен, он не признает компромиссов, нюансов и штрихов, Борис же чужд какого бы то ни было максимализма и склонен к мягкой и терпеливой аргументированности. Тем не менее бьются они всегда плечо к плечу – расчленить в полемике их невозможно. Они смелы, логичны, оригинальны, так что победа, как правило, за ними.

Казалось, отводить душу они будут на уроках гимнастики. И поначалу мальчики ждали их, предвкушая раздолье и раскрепощение спорта. Но ничего общего со спортом, тем более с раздольем уроки гимнастики не имели. Напротив, они были затянуты в жесткие рамки формализма.

Их вел офицер, выпускник офицерской гимнастическо‑фехтовальной школы, который даже не считал нужным облачаться в спортивный костюм. Его уроки – это бесконечная выправка и строевой шаг. Правда, раз в неделю в уроки входило и фехтование, и прослышавшие об этом братья вновь попробовали было возликовать – они будут драться на шпагах! Но уроки фехтования как две капли воды оказались схожи с уроками гимнастики: многочисленные повороты, салюты и выполнение приемов без партнера – короче, никакой игры, ничего общего с поединком. Было неинтересно, тоскливо, и отводили душу они, как всегда, на воле, с мячом или же, по обыкновению, мороча своим сходством головы окружающим. В таких, например, представлениях: на дачном пляже в Удельном, искупавшись и гусю напудрив все тело песком, братья принимали позы известных античных статуй – два Аполлона, два Гермеса. И дачникам предстояло решить, которая из «копий» лучше, верней и вообще различаются ли они между собой.

Возвращаясь к рассказу о гимназии, следует, однако, признать, что все же были там и интересные для них уроки: рисования, истории, литературы и особенно географии. Уроки географии вел их любимый учитель – Александр Александрович Махначев. В отличие от большинства надутых, малоподвижных преподавателей, одним своим видом замораживавших гимназистов, Махначев – красавец со стремительной походкой – поощрял всякую непосредственность и живость в учениках. Он любил наблюдать возню ребят на переменах и даже был в состоянии давать дерущимся советы. Остроумный, веселый, уроки вел блестяще, общаясь с учениками без чиновничьей сухости, скупости и без видимых усилий владея их сердцами и вниманием. «Мы чувствовали, что ему радостно с нами, а нам – с ним. Это был какой‑то праздник общения…»