Звездные дети

Из этой веры возникла моя смелость. Я бегал, не переставая; все мое детство было сплошной беготней. Я никого не догонял, не хотел что-то получить (это представление взрослых, а не ребенка), я бежал навстречу всем видимым и невидимым вещам. Как в эстафете с палочкой, я бежал вперед от доверия к доверию».

За всем и вся ребенок переживает присутствие души и духа, он чувствует, что все сущее озарено еще одной, более далекой и могущественной сущностью. Ребенок познает мир сверхсознательного больше и правдивей, чем взрослый, поскольку для ребенка этот мир не транеценден-тен. Он живет в нем не мыслями и не повседневными чувствами. Если взрослый облекает свою веру в содержание и формы и мыслит сущности, действующие в сверхсознательном интуитивном мире, как божественные персонажи, то душевно-духовная сущность ребенка чувствует себя е этом ландшафте как дома. Широкое внимание ребенка лежит непосредственно в целостном Бытии.

Это единое, целостное бытие не есть «что-то», находящееся за пределами сознания. Душевно-духовная сущность ребенка того же качества, что ее источник и создатель. Из этой тождественности развивается земное разумение.

Способности, направленные на земное, могут получить здоровое развитие, если их объекты не навязываются ребенку. Опасность раннего навязывания навыков и знаний возникает тогда, когда окружение ребенка сугубо интеллектуально. Дети сами учатся считать, читать и писать, причем гораздо лучше, если их к этому не вынуждают. И так же обстоит дело с другими способностями, необходимыми в жизни.

В форме содержания мыслей взрослого проявляется тень его сверхсознательной жизни. Его неосознанная жизнь с божественно-духовным миром проявляется как теневой образ в форме религиозного содержания.

Жизнь сознания ребенка не знает таких теней. Она имеет внепредметную, непосредственную связь со сверхсознательной жизнью, ее источниками и созидательными силами в форме смутного воспоминания. Взрослый не может сообщить ребенку никакого религиозного содержания, поскольку ему не хватает того опыта, который непосредственно имеется у ребенка. Взрослый мог бы научиться у ребенка широкому, свободному вниманию, вере, доверию по отношению к недвойственному миру, в котором духовная и земная жизнь питаемы из одного и того же бытия, и потому едины, когда это единство осуществляется через сознание как опыт, сохраняется ради будущего.

Во внутренней работе, через познающее чувство, взрослому может стать ясным, что он только тогда правильно передает ребенку земное разумение, когда сам входит в соприкосновение с источником этого разумения, идентичным источнику сверхсознательной сущности ребенка и всякого человека. Если родители хотя бы иногда будут достигать этого единства сознания, ребенок сможет почувствовать, что в них просвечивает его собственная духовная родина. Земная родина подготовляется и укрепляется наличием духовной.