Полночные размышления семейного терапевта

“Критическая масса” семьи

Недавно мы встречались с семьей: мама, папа, сейчас разошедшийся с женой, их дочь с набором проблем школьной неуспеваемости и отсутствия мотивации в учебе, новая жена папы. Папа состоит в третьем браке. Он поддерживает и свою первую жену, и эту маму с четырьмя детьми, и в настоящий момент еще и свою третью жену. Пассивность первой жены, сомнения в рационализации помогли ей избежать терапии после двух-трех первых встреч год назад. Тогда она пришла, потому что у ее близнецов возникли проблемы с законом. Один из них забрался в чужой дом и украл выпивку на 40 долларов, другой вместе с друзьями сбрасывал велосипеды с крыши невысокого дома. Обоих поймала полиция.

Мама относилась ко всему с пассивным любопытством и приятной беззаботностью. Единственный раз за первые двадцать минут интервью она оживилась, обсуждая вопрос, почему другой ее сын, стоящий на стреме, не убежал от полиции. Мальчики с улыбкой рассказывали о своих приключениях, а остальные равнодушно сидели, в том числе и старшая, уже замужняя сестра, так же приятно улыбаю­щаяся, как и мама. Конечно, папы и сына-правонарушителя не было. Через двадцать минут мы сказали, что, поскольку эти люди выглядят так, как будто все прекрасно и никакая помощь им не требуется, что же тогда им мешает встать и уйти? Они так и поступили — встали и ушли без особого сожаления.

Фактически мы сказали семье: продолжайте сражаться с законом, пускай мальчики попадут в тюрьму (тогда маме будет легче найти себе нового мужа), пускай бросаются велосипедами с крыши. А еще лучше пусть мама встанет внизу и подставит под эти велосипеды свою голову. Признавшись в своем бессилии, мы помогли им чуть больше повернуться лицом к жизни и со всей прямотой сказали: если вы хотите что-то сделать со своей ситуацией, мы вас ждем, но не назначаем следующую встречу, поскольку сейчас вы не слишком нуждаетесь в нашей помощи.

Одна из причин замороженности такой встречи заключалась в том, что не собралась “критическая масса”, рождающая настоящий жар. Одно из проявлений мании величия у терапевта — когда он считает, что сможет сам создать то тепло и одушевление, которые на самом деле семья может породить только из самой себя. Поэтому, отпустив семью, мы дали им свободу перемениться самим и предоставили возможность набрать критическую массу.

Синдром Давида и Голиафа

Однажды воскресным утром, когда я работал на заднем дворе, к дому внезапно подъехала машина. Оттуда выскочил парень лет шест­надцати и поздоровался со мной голосом маленького мальчика. Он был изумлен, когда я узнал его — я работал с его семьей пять лет назад. Парень был ребенком с манией величия, с которым я дрался. Интеллигентный мальчик из университетской семьи... На первой же встрече он поставил психодинамический диагноз каждому члену семьи, при этом сердито подчеркивая, что никто не имеет права проделывать это с ним. Через шесть—восемь встреч мальчик увидел, что я не отношусь к нему так, как другие домашние — из-за его выдающегося интеллекта. И напал на меня — физически, во время сеанса терапии, и мы дрались примерно полчаса. Каждый раз, когда он чувствовал, что я побеждаю, сдавался. Я отпускал его, и тогда он опять набрасывался на меня — до тех пор, пока не убедился, что не может меня победить.