|
Незавершенное действие будет воспринято как новый элемент игры. Незавершенное действие будет постоянно возвращать вас в исходную ситуацию, и с каждым разом эта ситуация все больше станет складываться не в вашу пользу. (Повторяющийся сигнал в мозг не поступает.) Всякая следующая попытка опять развестись будет заведомо выглядеть комичнее предыдущей. Со временем запугивания разводом станет даже не хватать и партнер начнет провоцировать его сознательными действиями. «Мы знаем, что все меняется, нас с детства учат, что все меняется, мы много раз видели своими глазами, как все меняется, и в то же время мы совершенно не способны заметить тот момент, когда происходит изменение». (Аркадий и Борис Стругацкие. Пикник на обочине) Формула «Не можете жить как муж и жена, разведитесь и живите вместе просто так» — подарок от Лукавого. Развод — это следствие, а не прецедент к развалу отношений. Не делайте из следствия прецедент! После разлуки мужчина быстрее найдет себе новую спутницу жизни (в среднем эта цифра равна 5-8 месяцам), чем женщина (1,5-2 года) [17]. Чтобы потом всю жизнь обижаться и мистифицировать на тему «Если бы не он, то...», не обязательно разводиться. Результат будет один и тот же — саморазрушение личности. И супружеская конфронтация, и постразводное квазисуществование — явления одной природы. То и другое выражает неспособность к истинным полноценным взаимоотношениям (неумение любить вблизи). Такая неспособность возникает от слабости «Я» и переоценки любви. Эрик Берн описал достаточное количество «супружеских игр». К числу наиболее распространенных, общеупотребимых и популярных относится игра «Тупик»: Он и Она в канун значимого для семьи события (праздник, приезд гостей, долгожданный отдых и т. д.) «цепляют» друг друга, используют возможность поссориться по незначительному поводу. Цель игры — создать барьеры на пути сближения, чтобы позднее совместно их преодолеть. Причем, барьеры активно создает и тот, и другой супруг. Потом обычно бывает разбирательство. В общем, главное — не ссора, не слезы и не демонстративные приступы отстраненности, а создание ситуаций повышенной мотивации, когда мы снова и снова доказываем, что все еще любим друг друга. («Милые бранятся — только тешатся») Конечность смысложизненных задач заводит человека в тупик [97]. Нам почему-то становится не по себе, когда все складывается благоприятным образом. Вместо того, чтобы радоваться общению, мы впадаем в «экзистенциальный вакуум». Вместо того, чтобы полноценно совместно жить, мы пристаем к посторонним людям с навязчивым вопросом: «Как избавиться от депрессии?» Получается, прямо, как у Шопенгауэра: «обладание отнимает прелесть», «осуществленное желание порождает пресыщение и скуку» (и без любви не жизнь, и с любовью с этой не знаешь, куда деваться), «человек недополучает — страдает и получает — страдает». Создается впечатление, как будто бы нам не хватает каких-то раздражителей извне для поддержания жизненного тонуса и что дело не в ограниченных возможностях и не в завышенных потребностях, а в чем-то еще (к чему нас приучили в детстве). Не понимая самих себя, мы «добираем» этих раздражителей где придется: с остервенением купаемся в развлечениях или, наоборот, все портим, уничтожаем своими же руками, а потом начинаем страдать (есть такие «мазохистские» игры) от своего и мира несовершенства [13]. — 75 —
|