Все продается

- А если я не напишу заявления? - сказал я.

- Даже не спрашивайте, - ответил Хамилтон.

На какое-то мгновение я почувствовал почти непреодолимое желание бороться, не соглашаться с Хамилтоном, потребовать полного расследования. Но все это было бесполезно. В любом случае я стану козлом отпущения, а согласившись с Хамилтоном, я хотя бы получу шанс найти другую работу.

Несколько минут я молчал, чувствуя, как кровь приливает к щекам. Мной овладевали гнев, стыд, а больше всего - глубочайшее отчаяние. Я хотел что-то сказать, но не мог произнести ни слова и лишь глубоко вздохнул. Держи себя в руках, приказал я себе. Разобраться можно будет и позже. Не говори ничего, не выходи из себя, не демонстрируй никаких эмоций, просто уходи.

- Хорошо, - сказал я, встал, повернулся и вышел из комнаты.

Мне нужно было забрать кое-что со своего рабочего места. Записную книжку с телефонными номерами и прочие мелочи. Я вошел в операционную комнату. Все замерли. Я чувствовал направленные на меня взгляды, но не обращал внимания ни на кого. Мои щеки все еще горели. Я молча взял записную книжку, другие личные вещи, бросил все это в портфель и ушел. Никто не проронил ни слова. Одному Богу известно, что они думали. Меня это уже не должно было интересовать.

Я остановил такси прямо возле подъезда. Путь домой не отнял много времени, но за эти минуты мне удалось разделить кипевшие во мне эмоции, каждую из которых я поместил в свою нишу. Поодиночке с ними легче будет справиться.

Больше всего меня захлестывал гнев. Гнев на несправедливость, ведь меня признали виновным, лишив права на защиту. Все сочли, что я виновен, потому что так им было выгоднее. Я был очень зол на Хамилтона, который допустил такую несправедливость. Разве он не мог что-нибудь предпринять в мою защиту? Уж он-то наверняка смог бы найти выход из этой нелепой ситуации. Но ради фирмы он пожертвовал мной. Честно говоря, я думал, что значу для него больше. Впрочем, по здравом размышлении я пришел к выводу, что Хамилтон в своей обычной манере взвесил все «за» и «против», оценил перспективы борьбы до конца, счел их неудовлетворительными и потому принял другое решение. Бесполезно просто кричать: «Это несправедливо!»

Еще меня мучили сожаления. Я успел сродниться с компанией «Де Джонг», я постепенно познавал основы операций с ценными бумагами, и эта работа приносила мне удовлетворение. Хотя Хамилтон фактически выгнал меня, я успел у него многому научиться. Конечно, не всему, но многому. Я не представлял, можно ли найти учителя лучше Хамилтона. Но во всяком случае я не зря провел время и теперь хотел заниматься пенными бумагами и дальше. Самое главное в том, что это у меня хорошо получалось. Просто в другой фирме нужно будет начать все сначала.