|
Прошли годы, и я стал свидетелем конца бизнеса Таккера. Ветхий барак на Хэмптон-Бич в Нью-Хэмпшире, в котором две девушки вручную заворачивали леденцы и укладывали их в старые банки из-под майонеза, - это все, что у Таккера осталось после того, как он объявил о своем банкротстве. Трудные времена Финансовые потрясения тех дней не миновали и дом Артура Нидерхоффера. Когда я достиг подросткового возраста, родители решили посвятить меня в экономическое положение семьи. Они часто объясняли мне, что надеются поправить свое материальное положение к тому времени, когда отцу исполнится шестьдесят. Наш общий долг тогда в пять раз превышал годовой доход и составлял 25 тысяч долларов. Расходы росли, и ожидать улучшения ситуации не приходилось. Необходимо было оплачивать уроки музыки для меня и моей сестры, а в ближайшем будущем предстояло еще вносить ежегодную оплату в 3000 долларов за обучение в колледже. К счастью, моя мама получила работу преподавателя в нью-йоркской государственной средней школе. В семье деда дела обстояли не лучше. Все ценные бумаги Мартина превратились в ничто. Его спекуляции на фондовом рынке закончились. Остались лишь воспоминания о «сильных мира сего», с которыми он был знаком еще до краха 29-го года. Место деда на рынке занял я. В поисках удачи «До свидания, парни, мы идем на прогулку». Однажды, после долгого утреннего сидения за телеграфом, Мартин взял меня с собой на большую прогулку по Уолл-стрит, и я смог увидеть всех ее обитателей в то время, когда они покидали свои дома и разбредались по кварталам, чтобы наскоро перекусить. Мы шли мимо окованных бронзой дверей Нью-Йоркской фондовой биржи на 11-й Уолл-стрит, мимо многочисленных брокерских фирм с помпезными названиями, большинство которых сейчас забыто. Они или обанкротились, или объединились. На 23-й Уолл-стрит Мартин показал мне «священный храм» - банк Моргана, настолько, величественный, что на его фасаде не требовалось никакой надписи. На стеклянных дверях был виден только позолоченный номер - «23». Когда мы повернули вниз на Нью-стрит, где Мартин начинал свою деятельность в «баккет-шоп» [Баккет-шоп (англ. bucket-shop) - биржевая контора, в которой нелегально ведется спекулятивная игра. - Прим. ред.], он, опираясь на трость из черного дерева с серебряным набалдашником и ковыляя по булыжной мостовой, кивнул в сторону старинных часов. (Трость не помогла Мартину в биржевых спекуляциях, опыт 1930-х научил его осторожности.) «Не позволяй модной трости одурачить тебя. Старый Фитци потерял все в 30-е, и сейчас он преследует банк: Моргана, где его шарахнуло при взрыве бомбы в 1920-м. Кто-то оставил бомбу возле здания банка в ручной тележке, и его чуть не убило. В каменной стене до сих пор, осталась выбоина. Фитци никогда не везло после этого, и он, кажется, до сих пор охотится за удачей, которую потерял в тот день вместе с куском своей ноги. Сейчас таких, как он, называют «дохлыми утками». Но в те времена... Старый Фитц был знаменитостью улицы. У него: был блестящий черный кабриолет, роскошный особняк напротив Юнион-сквер, искусно отделанный позолотой и мрамором, и конный завод в Нью-Джерси. Он бороздил залив Лонг-Айленда на яхте, которую держал в Ньюпорте. Но он переиграл сам себя - подозреваю, что это удел всякого, кто торгует в долг. Фитци торговал вдесятеро больше своих возможностей, он мошенничал с акциями. Но затычку вытащили прежде, чем Фитци смог выбраться, и он пошел ко дну. Он даже был вынужден продать свое место на Бирже, чтобы расплатиться с долгами. Ему бы следовало знать, что он находится в, руках беспринципных дельцов. Они всегда выплевывают игроков, которые действуют через их головы, и давят их, как тараканов. Ты должен быть уверен, что с тобой такого не произойдет». — 54 —
|