Метаэкология

Здесь я хочу напомнить о существовании довольно широкого набора моделей жизни, которые вошли в систему западной культуры как ее опорные элементы. Это солярная модель взлета — падения — очищения — возрождения, наиболее древняя и потому оставившая глубокий след в сознании; гомеровская модель испытания судьбы; платоническая модель служения системе в качестве ее винтика; романтическая модель утверждения индивидуальности путем разрушения системы; смешанная платоромантическая, допускающая индивидуальный бунт в ранней жизни при условии выплаты общественного долга в последующей; ее развитие в фаустовскую модель повторной жизни на основе природных ритмов; героическая — поединок с последним врагом, смертью; стоическая — путь к смерти через опрощение и страдание; эпикурейская — атараксия, уклонение от страданий; и, наконец, нирвана — выход из игры. Каждый может использовать эти и другие модели для построения своей собственной.

Транссистемность. Любая система ограничивает свободу своих компонентов. Развитая личность тяготится системными ограничениями и в то же время находит возможность биологической, социальной и духовной реализации лишь в адекватно развитом обществе: вне такового она, как Робинзон Крузо, обречена на проявление самых примитивных и, по сути, безличных свойств. Уход из системы есть нирвана, небытие, достижимое лишь путем систематического уничтожения всех проявлений и следов личного бытия.

Стремление к свободе парадоксально. Можно убедить себя в том, что настоящая свобода заключается в сознательном ограничении, но ощущения свободы это не прибавит. Поскольку человек не может существовать, не вступая в те или иные отношения с природой, рукотворным миром вещей, семьей, профессиональным окружением, светским обществом, государством, культурной средой, то высвобождаясь из одной системы, он тем самым более глубоко погружается в другую. Нелегко вырваться из их объятий. Даже Иисусу для этой цели пришлось прибегнуть к помощи меча.

Внутренняя свобода, как правило, означает самоутверждение одной части личности за счет другой. Так какой же смысл имеет извечное стремление к свободе? По-видимому, лишь тот, чтобы не позволить одной из систем, будь то природа, общество или культура, полностью поглотить человека, одной из сторон личности подчинить другую. Реально доступная человеку свобода носит транссистемный характер и заключается в одновременной принадлежности разным системам и ни одной из них в отдельности.