|
Писатель сам много содействовал огромной путанице взглядов на него последующих поколений, потому что он не любил системы, слишком увлекался красным словцом и бесстрашно высказывал самые противоречивые взгляды. 1. Почему нельзя свести творчество Лукиана только на одно беспринципное зубоскальство? Лукиан в своем "Нигрине" вполне по-ювеналовски критикует порядки, царящие в Римской империи, убийства, доносы, бедность и убожество жизни. Разве такая критика не есть нечто положительное? Лукиан подвергает беспощадному осмеянию все суеверия своего времени, а этих суеверий в тот век было бесконечное множество. Далее, все то отрицательное в жизни тогдашних философов, что действительно имело место и на что с таким талантом обрушивался Лукиан, разве не свидетельствует о том, что он не только для красного словца, но и вполне искренне бичевал подобных философов и глубоко понимал их паразитическую сущность. Едва ли можно сомневаться также и в его полной искренности, когда он вообще разносит всякого рода лженауку, фантастику и глупость, прикрываемые ученостью и цивилизацией. Здесь меньше всего беспринципности, так как Лукиан прекрасно знал, против чего он восстает, и вполне отдавал себе отчет в силе своего словесного оружия. Однако мы сделали бы большую ошибку, если бы стали думать, что в своих положительных убеждениях Лукиан всегда ясен и последователен, всегда имеет в виду самое существенное, никогда не увлекается внешнериторическими и поэтическими приемами, всегда отчетлив и систематичен. 2. Социально-политические взгляды Лукиана Если коснуться социально-политических взглядов Лукиана, то первое, что бросается в глаза, - это, конечно, безусловное осуждение богачей и несомненное сочувствие бедняцкому населению. Это мы видели уже и выше, например в трактате "Нигрин" (гл. 13 и сл., 22-25). Однако едва ли у Лукиана это вышло за пределы его эмоций и простого, непосредственного протеста и едва ли дошло до какой-нибудь продуманной концепции. В трактате "Парасит, или О том, что жизнь на чужой счет есть искусство" очень остроумно доказывается мысль, что "жизнь парасита лучше жизни ораторов и философов" (гл. 57). Это - остроумная риторика, не оставляющая никаких сомнений в подлинных взглядах Лукиана. С точки зрения Лукиана, жизнь философа-парасита, безусловно, заслуживает всяческого порицания, и об этом мы не раз читаем в его произведениях: "Как писать историю" (гл. 39-41) - о продажности историков; "Пир, или Лапифы" (гл. 9-10) - о спорах философов на пиру у богача, чтобы сесть поближе к последнему; "Тимон" (гл. 32) - о развращенности богатства и о благоразумии бедности; "О состоящих на жалованье" (гл. 3) - о значении лести. Весьма яркое осуждение богачей мы находим в "Мениппе, или Путешествии в подземное царство", где (гл. 20) умершие выносят постановление: телам богачей вечно мучиться в аду, а их душам вселиться на поверхности земли в ослов и быть погоняемыми в течение 250 тысяч лет и в конце концов умереть. Некоторым характером слабой утопии отличается в этом отношении и "Переписка с Кроносом". В первом письме (гл. 20-23) бедняки рисуют свое жалкое состояние; но во втором письме от Кроноса к беднякам (гл. 26-30) рисуются разные тяжелые моменты в жизни самих богачей, хотя в третьем письме (гл. 31-35) Кронос убеждает богачей смилостивиться и жить с бедняками общей жизнью. Тем не менее в четвертом письме (гл. 36-39) богачи доказывают Кроносу, что беднякам стоит только дать немного, как они требуют всего; если им дать все, то придется богачам стать бедными и неравенство все равно останется в силе. Богачи согласны жить общей жизнью с бедняками только на время Сатурналий, то есть в дни, посвященные празднеству Кроноса. Такое решение проблемы богатства и бедности у Лукиана никак нельзя считать четким и продуманным до конца. Благоденствие бедных только во время Сатурналий не есть решение проблемы, а только слабая утопия. — 149 —
|