Криптономикон

Ави морщит нос.

– Что это?

Рэнди принюхивается и чувствует, помимо прочего, вонь горящего полиэтилена. Он указывает рукой вниз по течению.

– По ту сторону форта Сантьяго живут сквоттеры, – объясняет он. – Они вылавливают пакеты из реки и жгут вместо дров.

– Я был в Мехико две недели назад, – говорит Ави. – Там полиэтиленовые леса!

– Это как?

– Ветер несет из города полиэтиленовые пакеты, и они оседают на ветках, сплошь. Деревья умирают, потому что к листьям не попадают воздух и свет. Так и продолжают стоять в трепещущем разноцветном полиэтилене.

Рэнди скидывает блейзер, засучивает рукава. Ави словно не замечает жары.

– Значит, это форт Сантьяго. – говорит он и направляется к стене.

– Ты о нем слышал? – Рэнди вздыхает. Воздух такой горячий, что выходит из легких охлажденным на несколько градусов.

– Он есть на видео. – Ави помахивает кассетой.

– Ах да.

Вскоре они перед входом в форт. По обеим сторонам – высеченные из вулканического туфа стражники, испанцы с алебардами, в пышных штанах до колен и конкистадорских шлемах. Они стоят здесь скоро полтысячелетия, сотни тысяч тропических ливней отполировали до блеска каменные тела.

Ави интересует более короткий исторический интервал. Последняя война изуродовала стражников куда сильнее времени и погоды. Он вкладывает пальцы в дырки от пуль, как апостол Фома. Потом отступает на шаг и начинает шептать по‑еврейски. Проходят два немца в сандалиях, с «хвостами» на затылке.

– У нас пять минут, – говорит Рэнди.

– Ладно. Потом вернемся.

В чем‑то Чарлин права. Минут десять‑пятнадцать после бритья кровь сочится из невидимых, безболезненных порезов у Рэнди на шее и на щеках. Мгновения назад эта кровь прокачивалась через желудочки его сердца или циркулировала в той части мозга, которая превращает Рэнди в разумное существо. Теперь выступила наружу, и ее можно стереть ладонью. Граница между Рэнди и внешней средой уничтожена.

Он вынимает большой тюбик сильнейшего солнцезащитного крема, мажет лицо, руки, шею и то место на макушке, где волосы начинают редеть. Потом надевает хлопчатобумажные брюки, мокасы, свободную рубашку и «набрюшник» с джи‑пи‑эской и парой других необходимых вещей, вроде рулончика туалетной бумаги и одноразового фотоаппарата, спускается в холл и бросает ключи на стойку. Служащие узнают его только со второго взгляда и расплываются в улыбке. Особенно довольны посыльные, может быть, потому, что на нем, в кои‑то веки, хорошая обувь. Мокасы – супердорогие и супермодные, Рэнди всегда считал, что в таких ходят только богатые папенькины сынки, но сегодня это самое то.