|
При чтении этого описания представляется, что Эриксон сосредоточивается только на дочери, как могли бы это сделать и другие психотерапевты, игнорирующие семейный контекст. В той мере, в какой дочь была связана со своими родителями, она не могла достигнуть автономии, не нарушая жизни своих родителей. В подобных случаях, если состояние пациента или пациентки улучшается, родители обычно прерывают лечение, заболевают или разводятся. И это не вопрос восприятия родителей дочерью, а их реальные жизненные реакции на ее выздоровление, которое привело бы к тому, что она перестала бы быть средством коммуникации между ними. Однако Эриксон не просто работает с одной лишь дочерью. Работая с ней, он продолжает взаимодействовать с родителями, помогая им тем самым пережить выздоровление дочери. Он продолжал свое описание так: Я сказал отцу, чтобы он пока пожил отдельно от жены. Он мог время от времени возвращаться к ней, когда она находилась в хорошем расположении духа, и вступать с ней в сексуальные отношения. Он мог оставаться даже неделю или две, если отношения оставались хорошими. Мать прекрасно играла в гольф и во многих отношениях была прекрасным партнером. Я устроил так, что мать регулярно мне звонила, пока я лечил ее дочь. Она использовала меня как некоторую фигуру отца, который мог разговаривать с ней строго, но объективно. Когда она делала что-то плохое, она звонила мне и рассказывала об этом, а я должен был дать ей розг по телефону. Таким образом, работая с дочерью, я поддерживал контакт с ее родителями. Я проделал большую работу, чтобы дать девушке понять, что ее завернутое в жир тело прекрасно. Я мог хвалить ее тело, рассказывать, как оно прекрасно, хотя оно до сих пор было скрыто не только под одеждой, но и под слоем жира. Она не видела красоты своего тела, и я рассказывал ей об этом, потому что это было нечто абстрактное, о чем я мог говорить свободно. Я дал хорошую нарцистическую оценку ее грудей, живота, бедер, бугорка Венеры, гладкой, мягкой кожи на внутренней поверхности бедер, скрытой под слоем жира. Я был очень заинтересован, чтобы обнаружить, что за прекрасная девушка скрывается под слоем жира. Сейчас она замужем, причем счастливо, и летом у нее должен родиться ребенок. Она вышла замуж за приятного молодого человека, и ее выбор я одобрил. Девушка спросила меня: "Должна ли я пригласить на свадьбу мать?" Она боялась, что мать устроит на свадьбе истерическую сцену с рыданиями. Она может начать поносить жениха и родителей жениха, а также собственного мужа. Но она считала, что должна пригласить мать. Я ответил: "Выложите матери все, как есть. Скажите ей, чтобы она села, заткнула рот и слушала вас: Затем с абсолютной решимостью вы объясните ей, что вы приглашаете ее на свадьбу, но там она должна показать себя хорошей матерью, но хорошей согласно вашему определению, уравновешенной, прилично себя ведущей, вежливой". Девушка действительно выложила матери все как есть и та пришла в ужас. На свадьбе мать вела себя превосходно. — 202 —
|