|
Эриксон продолжил свой рассказ, заметив, что адвокат противной стороны была очень дотошной женщиной. Он понял, что дело будет сложным, так как адвокат мужа не дал ему никакой информации о противной стороне. Когда пришел день давать показания, адвокат противной стороны явилась прекрасно подготовленной: у нее было 14 машинописных страниц с вопросами к Эриксону. Она начала весьма вызывающе: “Доктор Эриксон, вы утверждаете, что являетесь экспертом в психиатрии. Кто служит для вас авторитетом?” Эриксон ответил: “Я сам себе авторитет”. Он знал, что если назовет кого-то, эта дама начнет разрушать его экспертизу, цитируя авторитеты противоположных направлений. Затем адвокат спросила: “Доктор Эриксон, вы утверждаете, что вы эксперт в психиатрии. Что такое психиатрия?” Эриксон представил следующий ответ: “Приведу вам такой пример. Каждый эксперт по американской истории знает о Саймоне Герти, известном также как Грязный Герти. Тот, кто не является экспертом по американской истории, ничего не знает о Саймоне Герти, известном также как Грязный Герти. Каждый эксперт по американской истории, должен знать о Саймоне Герти, известном также как Грязный Герти”. Эриксон пояснил, что, когда он взглянул на судью, тот сидел, погрузив голову в скрещенные руки. Секретарь суда лазил под столом, разыскивая свой карандаш. Адвокат мужа пытался подавить неконтролируемый смех. После того как Эриксон привел этот (казалось бы, неуместный) пример, адвокат отложила в сторону свои бумаги и сказала: “Больше вопросов нет, доктор Эриксон”. Потом Эриксон взглянул на меня и сказал: “А фамилия адвоката была... Герти”. История Эриксона была забавна и очаровательна. Если бы Эриксон просто сказал мне: “Не пугайтесь этой ситуации”, воздействие оказалось бы минимальным. Однако, в результате его коммуникации методом элиминированного шага, сегодня я не могу войти в зал суда, не вспомнив Грязного Герти. Позже Эриксон рассказал еще об одной технике, которую он успешно применял в зале суда. Зачастую адвокат противной стороны подготавливает эмоциональный импульс, а потом задает страстный вопрос, бессмысленность которого скрывается за эмоцией момента. В таких случаях Эриксон вел себя слегка туповато. Он, бывало, говорил судье: “Прошу прощения. Я прослушал вопрос. Не мог бы секретарь зачитать его еще раз для меня?” Эриксон сказал, что когда секретарь снова зачитывал вопрос бесстрастным голосом, он терял всю свою драматическую интенсивность, позволяя присяжным и всем остальным, находящимся в зале суда, увидеть, насколько глуп вопрос на самом деле. — 62 —
|