|
6.4. Почему разные концепции сновидений верны Теперь рассмотрим еще один аспект. То, что на протяжении многих лет продолжают существовать, не отменяя друг друга, концепции, предлагающие различные, подчас – 199 – взаимоисключающие объяснения одним и тем же вещам, кажется удивительным. Ведь теория жива, пока у нее есть приверженцы, сторонники, то есть те, кому она «строить и жить помогает». Но как может быть, что «строить и жить помогают» представления, в которых феномен толкуется противоположным образом? Ведь не может же быть истинным одновременно белое и черное, круглое и квадратное, железное и деревянное? Тогда что же истинно? Каков феномен на самом деле? Он такой, каким мы его видим. А видим мы его таким, каковы мы сами, при этом подчеркну: наше видение не иллюзорно (иллюзии и заблуждения, разумеется, возможны и случаются, но это другой вопрос, и не о нем сейчас речь). Оно действительно верно отражает природу интересующего феномена – но в том его воплощении, в той реализации, которая соответствует природе вопрошающего, которая доступна восприятию вопрошающего, а доступно то, что соответствует его собственным интенциям и предиспозициям. Как говорил Судзуки, анализируя процесс постижения: «Можно задаться вопросом о том, как художник углубляется в дух изображаемого растения, если, например, речь идет о знаменитой картине XIII века, на которой Моккей (Му-цзи) изобразил гибискус? Эта картина сейчас считается национальным сокровищем и хранится в Киото в храме Дайтокудзи. Секрет в том, чтобы стать растением. Но как человек может стать растением? Оказывается, само уже стремление человека нарисовать растение или животное подразумевает, что в нем есть что-то соответствующее этому растению или животному. Если это действительно так, он вполне может стать объектом, который желает изобразить. На практике это достигается посредством интроспективного рассмотрения растения. При этом сознание должно быть полностью свободно от субъективных эгоцентрических мотивов. Оно становится созвучным Пустоте, или таковости, и тогда человек, созерцающий объект, перестает осознавать себя отличным от него и отождествляется с ним. Это отождествление дает возможность художнику чувствовать пульсацию – 200 – жизни, которая проявляется одновременно в нем и в объекте. Вот что имеют в виду, когда говорят, что субъект теряет себя в объекте и что не художник, а сам объект рисует картину, овладевая кистью художника, его рукой, его пальцами»[120]. — 123 —
|