|
В изнеможении сна к тому же и память слабеет, В спор не вступая с умом, что добычей могилы и смерти Стали давно уже те, кто живыми во сне ему снятся. Не мудрено, наконец, что двигаться призраки могут, Мерно руками махать да и прочие делать движенья, Как это часто во сне, нам кажется, делает образ. Что же? Лишь первый исчез, как сейчас же в ином положеньи Новый родится за ним, а нам кажется, -- двинулся первый. Скорость, с которой идет эта смена, конечно, огромна: Столь велика быстрота и столько есть образов всяких, Столь необъятен запас частичек в любое мгновенье, Что ощутимо для нас, и хватить его полностью может. Много вопросов еще остается и многое надо Выяснить, ежели мы к очевидности полной стремимся. Первый вопрос: почему, не успело возникнуть желанье, Как уж немедленно ум начинает об этом же думать? Призраки все не следят ли за нашею волей и, только Стоит лишь нам захотеть, не является ль тут же и образ, Море ль на сердце у нас, иль земля, или самое небо? Сходбищ народных, пиров, торжественных шествий, сражений Не порождает ли нам по единому слову природа, Да и к тому же, когда у людей, находящихся вместе, Дух помышляет совсем о несхожих и разных предметах? Что же еще нам сказать, когда видим во сне мы, как мерно Призраки идут вперед и гибкое двигают тело, Гибкое, ибо легко, изгибаясь, их вертятся руки, И пред глазами у нас они вторят движеньям ногами? Призраки, видно, сильны в искусстве и очень толковы, Если, витая в ночи, они тешиться играми могут? Или верней объяснить это тем, что в едином мгновенья, Нам ощутимом, скажу: во мгновении, нужном — 31 —
|