Активная депрессия. Исцеление эгоизмом

И другой мальчик, который раньше дружил с девочкой, а потом увидел ее тело, раньше сочувствовал ей, а потом ощутил желание ее использовать, другой мальчик почувствовал, что человека использовать нельзя. Сочувствие не дало потребительскому желанию возобладать. Он выбрал, во-первых, интерес к ее-жизни, а только потом - к своим удовольствиям. Не обязательно удовольствиям от ее тела! Некоторые хотят от девочки заботы и ласки, иной обслуги. Когда мальчик чувствовал, а не глазел, он не оказался поглощенным собой. Он “увидел” - почувствовал, что перед зеркалом человек. Дав девочке свободу остаться человеком, - он оставил ей возможность самостоятельно выбирать. А когда она сама выбрала его, то одарила его не телом только,-но всею собой, своей любовью. Одарила его - признанием его нужности ей, нужности на земле. Сделала из мальчишки мужчину.

И то, что и перед зеркалом девочки существуют по-разному, он, конечно, тоже узнал. Бескорыстно поддержав девочку, он обрел себя. Но это уже - другая судьба и другая история.

В самом начале этого незнающего о женственности возраста, о котором я писал, чаще именно вначале, мы делимся на тех, кто в нем застревает, и на тех, кто сделает его ступенькой в своем развитии.

Первые будут на себя и на всех глазеть безучастно, себя показывать, собой распоряжаться ради второстепенных выгод. Они, как под действием местного обезболивания, себя не почувствуют, не почувствуют вредности ненужного прикосновения. Вот и станут издеваться над собой распорядительностью. Им нечем будет чувствовать и других. Люди будут им непонятны, и будут пугать нереальностью.

Вторые не испугались боли, тревоги встречи с фактами жизни. Они чувствуют себя. Чувствуя, узнают, что чувствовать не страшно. Даже, когда по каким-то причинам они не могут ощутить другого, например, другой далеко находится. Даже тогда они наполняют его зрительный образ вероятным и ощущаемым человеческим содержанием, сочувствуют. Люди им поэтому не страшны, а родны и близки.

Комплекс Наины

и другие проблемы российской эмансипантки

И сердце бьется в упоенье,

И для него воскресли вновь

И божество, и вдохновенье,

И жизнь, и слезы, и любовь.

А. С. Пушкин. К***

Я нередко.встречал людей, кто считает Александра Сергеевича Пушкина легким и весьма доступным поэтом.

Однако, несмотря на то, что для большинства из нас А. С. Пушкин был создателем нашей языковой, а с нею и нравственной среды и одним из наших первых литературных переживаний, а может быть и благодаря этому, нравственный и прагматический смысл его “простых” поэтических текстов для многих остался,- как я убедился, вне поля сознания - просто незамеченным.