|
Они либо подозрительно и обидно ощетинены, будто не доверяют никому и “их не проведешь”. Либо, вдруг доверившись вам, так выворочено, так, не замечая вас и о вас не заботясь, открыты, так назойливо навязывают вам свое! Словно вы взяли на себя обязательство ради них поступиться даже самыми элементарными своими интересами, вовсе забыть с ними о себе. * * * - Хорошо! Как вы реагируете на эту мамину растерянность? - Мне ее жалко. Я как будто ее предала! - С папой!? предала? - Я ж на него отвлеклась. - Вы там так чувствуете? - Я здесь так ту себя понимаю. - Вам стало жалко маму. И что вы сделаете? - Вернусь к маме. - Бросите папу? - Мы же с мамой до того разговаривали! - И папа был брошенным? - Почему? Он просто своим чем-то занимался. Его не интересовали наши дела. - Или он вас не интересовал? - Причем тут это!? Мы же здесь были. Захотел бы, вмешался. - Девушка не замечала, что папу принимает, как и он себя, за реалистичного, способного самостоятельно о себе позаботиться зрелого человека, не нуждающегося в опеке и заметном внимании. В то же время для нее было так же естественно и то, что в таком показном внимании и опеке нуждается мама. По-видимому, в этом она без критики передразнила мамину претензию к ее отцу. Такой двойной стандарт у дочери обычно - следствие некритично воспринятой от матери инфантильной претензии на то, что мужчина, муж, как существо более примитив но и грубое, должен предугадывать, понимать и осуществлять все сложные и недоступные его примитивному пониманию желания женщины. В такой ситуации всегда есть повод бестолкового “дурачину и простофилю” упрекнуть. Есть за что “сослать на конюшню”[242]! - Понятно. Вы вернетесь к маме. И что будете делать? - Мама будет спрашивать. Я буду рассказывать. Она будет меня уговаривать. - Что станет с ее растерянностью? - Успокоится. - А с вашим страхом? - Я постараюсь быть мужественной и прогнать страх, как мама велит. - С папой страх прошел. С мамой вы вернетесь к страху и станете его гнать? То есть борьбой его усиливать и закреплять? - Очевидно, так. Как психолог девушка знала, что от такой борьбы страх только усиливается[243]. Тем более что пока ей свой страх устранять нельзя! Он морально нужен девочке, так как по ее ощущению успокаивает маму. Дает той чувство нужности. - Ради верности маме станете болеть страхом? - Но я же там ничего такого не думаю! Просто, когда маме плохо, мне тоже плохо. Если бы в грозу мама была со мной, я бы к ней прижалась. Это проще почувствовать, чем объяснить! Я теперь к ней и прижимаюсь. А она ко мне! — 208 —
|