|
Поймет, что только служение ложным, давно изжившим себя общественным стереотипам, ставшим символом веры, парализует ее (Вот эти стереотипы в кратком перечислений: культ страдания; страх эгоизма, инициативы, ответственности; оценочный подход к человеку; рационализм - насильственное навязывание себе псевдоразумных и “выгодных”, но не свойственных тебе “ролей”; высокомерный отказ другим в равенстве и тогда - непонимание никого - жизнь среди людей, как в неведомом диком лесу; претензии к миру, не к себе; неблагодарность и так далее[204].) Казалось бы, какое отношение все рассказанное имеет к той части разговоров о семье, часто выходящих на страницы газет и журналов, где в поисках решения все бранят всех и мы --родители, отстаивая свои амбиции[205], “деремся детьми”? Об этом, собственно, уже было у Л.Н. Толстого в “Крейцеровой сонате”. Думаю, мне не возразят: в этой мучительной ссоре мужчин и женщин, от отчаяния вынесенной на чужой суд, ни судей, ни сторонних свидетелей быть не может. Каждый в собственной своей жизни был когда-то ее участником. Я, по крайней мере, “в этом кругу печально долго пробыл”! Но теперь, слыша исповеди и обличения участников дискуссий, вновь и вновь вижу перед собой водителя, который оправдан, но боится дороги, и такую же, как он, стремящуюся всем угодить, мою собеседницу, которая сама себе во всем отказала. Я потому и рассказал о них, что и они пытаются научиться тому, до чего надо просто дожить, не уклоняясь от реальности[206]! Все частные вопросы семьи, по-моему, неразрешимы с инфантильных позиций обиженных “скромников”, исполнителей чужих рецептов. Напротив, все эти вопросы чуть ли ни сами собой разрешаются, как только мы, отчаявшись ждать, берем на себя ответственность за исход отношений, становимся хозяевами своей жизни. Как только мы соглашаемся на равенство с другими, они, такие же как мы, становятся нам понятными. Мы не ищем “правил игры”, не придумываем, а чувствуем, как с ними жить, как вести себя. Знаем, ЧТО ДЕЛАТЬ, как знаем, куда ступить. Мы тогда перестанем причинять другому столько нечаянной и ненужной боли. Отказываемся от обид. В состоянии сотрудничать без претензий. Только с равным и с тем, кого равным мы решились признать, можно быть счастливым. Мы люди, то есть, во-первых, существа нравственные. Мы не можем внутренне приобщиться к тому, что для нас низко. Зато достойное для нас осваивается без препятствий! Когда не красивая поза, а реализованное в отношениях человеческое счастье, инициатива, наши чувства, наш и другого человеческий эгоизм, ответственность хозяина жизни будут для нас долгом, гражданской обязанностью, а не стыдом, у нас не будет причин невольно портить себе и другим жизнь и в семье! — 128 —
|