В обоих случаях пропадет смысл ломать себя. Тогда и ты без обиды примешь то, что от тебя отойдут те, кому ты такой, какой есть - подлинный - не нужен. Итак, если ты принимаешь себя, какой, есть, то перестаешь бороться и со своей естественностью, и со своей нарочитостью. Ты осваиваешь и то, и другое и используешь, как тебе удобно. Где надо, прикрываешь естественность сознательным артистизмом. Где надо, не мешаешь ее (естественности) проявлению. Не борись с притворством, а овладевай им, как искусством. Тогда только ты сможешь пользоваться и не пользоваться своим артистизмом по своему разумению. И последнее. Если ты надеваешь костюм, более обнажающий тебя, чем тебе удобно, то такая “свобода” тебя сковывает. Если костюм скрывает тебя больше, чем тебе надо, то ты чувствуешь желание распахнуться - у тебя есть запас свободы. Стесняющий избытком замков костюм вызывает стремление высвободиться. Чтобы ощущать себя естественнее, надо не расковываться и натужно демонстрировать непринужденность, а сыграть, - именно сыграть! - более сдержанного, чем ты, более стесненного человека. В таком “костюме” ты будешь всегда ощущать запас свободы и невысказанного содержания. Играй, что тебе удобно. Ты имеешь право не быть понятным для всех! Три солдатаБоль в спинеУ отставного прапорщика болела спина. Отставной прапорщик был мужественным человеком и не обращал на это внимания. Он был веселым человеком и занимался зарядкой. Но зарядка не помогала от боли. И отставной прапорщик не мог уже заниматься ничем, кроме спины. Но, будучи не эгоистом, старался не унывать и “не.брать в голову”. Большую часть времени он проводил в больницах и в хождении по врачам, которые, как водится, ничего не находили и советовали “пойти к... психотерапевту”. Даже вечно занятая жена отставного прапорщика заметила, что ему неможется, и засуетилась около. Что с ним и от чего, отставной прапорщик не знал. “Вникать во всякие болячки” он считал не мужским делом. “Отставить!” - был основной совет, который он давал сомневающемуся солдату, или еще: “Будь мужчиной!” В авиации прапорщик заведовал складом оружия и боеприпасов. Это была его специальность. А “спина - дело врачей”, им и голову ломать. И он “не брал в голову”, но, чтобы не ударить лицом в грязь, старался держаться молодцом, как прежде белил свежей известью каждый кирпич клумбы перед приездом генерала. Он вообще всегда старался во всем подражать генералу. И даже хвастал, что у него, как и у генерала, тоже было “много женщин”... Так пн понимал заповедь: “Плох тот солдат, который не хочет стать генералом”. — 113 —
|