|
Выдающийся психолог Гордон Олпорт указывал, что природа языка состоит в классификации и распределении по категориям слитного гула информации, с которым мы ежесекундно сталкиваемся. Именно эта природа языка дает ему власть убеждать. Слова как самые яркие представители знаковой системы, «нарезающие» ломтики смысла, служат для того, чтобы расфасовывать мир в аккуратную небольшую тару конкретики. Но иногда требуется выйти за привычные рамки, чтобы распознать происходящее. Примером такой ситуации может послужить история, основанная, как клятвенно заверялось автором в Интернете, на реальных событиях. Она наглядно живописует разницу контекста старожилов и эмигрантов с просторов нашей родины в Израиле: Речь пойдет о тех временах, когда русскоговорящих интервьюеров в израильских военкоматах еще не было, а русские призывники уже были. Из-за того, что они в большинстве своем плохо владели ивритом, девочки-интервьюеры часто посылали их на проверку к так называемым «офицерам душевного здоровья» (по специальности психологам или социальным работникам), чтобы те на всякий случай проверяли, все ли в порядке у неразговорчивого призывника. Кстати, офицер душевного здоровья звучит на иврите как «кцин бриют нефеш» и неофициально сокращается до названия «кабан». Хотя к его профессиональным качествам это, конечно же, отношения не имеет. Офицер душевного здоровья в военкомате обычно проводит стандартные тесты: «нарисуй человека», «нарисуй дерево», «нарисуй дом». По этим тестам можно постараться исследовать внутренний мир будущего военнослужащего. В них ведь что хорошо — они универсальные и не зависят от знания языка. Уж дом-то все способны нарисовать. И вот к одному офицеру прислали очередного русского мальчика, плохо говорящего на иврите. Офицер душевного здоровья поздоровался с ним, придвинул лист бумаги и попросил нарисовать дерево. Русский мальчик рисовал плохо, зато был начитанным. Он решил компенсировать недостаток художественных способностей количеством деталей. Поэтому изобразил дуб, на дубе — цепь, а на цепи — кота. Понятно, да? Офицер душевного здоровья придвинул лист к себе. На листе была изображена козявка, не очень ловко повесившаяся на ветке. В качестве веревки козявка использовала цепочку. — Это что? — ласково спросил кабан. Русский мальчик напрягся и стал переводить. «Кот» на иврите — «хатуль». «Ученый» — «мадан». Мальчик не знал, что в данном случае слово «ученый» звучало бы иначе — кот не является служащим академии наук, а просто много знает, то есть слово на иврите нужно другое. Но другое не получилось. Мальчик почесал в затылке и ответил на вопрос офицера: — 32 —
|