|
Чтобы интроективно (т. е. в целях манипулятивного внушения) использовать обычаи и законы, необходимо их активизировать в массовом сознании. Механизм прост: вначале вовсю раскручивается какой‑нибудь культурный, национальный или политический пласт в сознании людей, а затем на возникшей энергетизированной, но не структурированной пассионарной почве аккуратно «подсаживаются» нужные идеи и программы действий. Так спланированное, но по характеру абсолютно стихийное национально‑освободительное движение закономерно порождает государство‑марионетку с диктаторским режимом правления. Однако в конечном счете каждый народ живет так, как он того достоин. Именно неучитывание глубинных слоев мировоззрения, менталитета, этнических, культурных и исторических архетипов приводит подчас не в меру ретивых социальных инженеров к полному фиаско проводимой ими политики. Удел интроективного манипулирования обычаями и законами – традиционно политика и соприкасающиеся с ней сферы. В бизнесе право закона – это сила и нерушимость контрактных или договорных отношений, особенно в профессиональной гильдии. Так формируется своя корпоративная субкультура, игнорировать правила которой порой просто немыслимо. Подзабытое и опошленное понятие «купеческая честь» когда‑то котировалось дороже закладных векселей, то же – «честь дворянина» и «честь офицера». Ныне разве что воровской закон претендует на аналогичное место в нашем обществе, да и то благодаря мощной рекламе киноиндустрии, честно отрабатывающей полученный заказ. В то же время мы присутствуем (и участвуем) при попытке создания новой субкультуры – государственного чиновника или служащего. Невиданная даже в благополучные советские времена мощнейшая бюрократическая прослойка вправе иметь свои права, законы и обычаи. Вводится множество разновидностей ведомственной формы, служебного этикета, локальной мировоззренческой культуры, пышно отмечаются профессиональные праздники и краткосрочные юбилеи (новые культовые дни!). В итоге попавший в такую среду чиновник‑неофит гораздо быстрее и куда основательнее интроектизируется под общую массу исполнителей и распорядителей единой чиновничьей политики. Впрочем, наше государство немножко в этом деле приотстало (спишем это на его еще детский возраст), а вот частные корпорации во всем мире вовсю эксплуатируют институт наработанных традиций и корпоративных обычаев. Это выгодно, поскольку ничего не стоит, а работники с куда большим пиететом отнесутся к своим трудовым обязанностям. Как‑никак, но честь фирмы обязывает! Чтобы традиции не терялись, не ослабевали и могли быть действенными как манипулятивный инструмент, о них постоянно пекутся и поддерживают их (кто‑то еще помнит «красные уголки»?), обеспечивая стабильное преемничество традиции от одного поколения к другому. То, что в советские времена пылилось в закоулке как «музей родного завода», в западной корпорации выносят на фронтон здания. Повальное увлечение корпоративной и прочей геральдикой – одно из беспроигрышных визуальных средств воздействия культурой и традицией. (Пивные этикетки, обвешанные гирляндами медалей, несомненно, добавляют свой процент потребителей, если же наград нет, а также и «истории» напитка, она «камуфлируется» визуальными приемами под «заслуженную».) Но абсолютно чистое проявление традиции в товаре – его брэнд‑знак. Ошеломляющий взрыв популярности брэндинга как маркетингового явления в конце 1990‑х, лучшее доказательство умелого выкачивания прибыли из традиций и обычаев в рамках истории одного продукта. — 4 —
|