|
Люди с приобретенным синдромом экзистенциального вакуума – их произведение и любимое послушное чадо. Эти люди в быту на вид активны и деловиты – они непрестанно выполняют какие‑то полезные манипуляции: куда‑то спешат, что‑то предпринимают, имеют массу обязанностей. Они вечно заняты и обременены выполнением своего долга. Из некой скромности всегда пожалуются, что работа и такая вот жизнь их «достала». Но вы особо не обольщайтесь на сей счет, это не более чем легкое выпускание паров, ровно настолько, чтобы пребывать в спокойной уверенности смысла завтрашнего дня и собственном самоуважении. Откройте дверцу певчей птице, выращенной в неволе: немного потоптавшись в незнакомом чужом мире, она тут же вернется обратно в клетку. Самое страшное, что вы можете сделать для страдающих вакуумной экзистенцией, – это обнажить им зияющую пустоту их внутреннего мироздания. Мир, наполненный искусственным смыслом, требует от своих субъектов предельно ясного и конкретного понимания контекста. Иными словами, действия индивидов должны быть легко угадываемы и предсказуемыми, а мотивации – не таящими скрытого, неясного смысла. Узнаваемость, доступность и воспроизводимость всего и вся – строго в границах предложенной идеи, парадигмы, дискурса. Личности с приобретенным синдромом экзистенциального вакуума именно так себя и ведут. Их стиль жизни можно назвать сугубо алгоритмичным и конкретным, особенно в сфере коммуникативных взаимоотношений. Поэтому они так легко раздражаются по поводу любых неясностей поведения и мотивации поступков других людей, если те ведут себя «не так». Особенно когда последние нарушают стереотипы господствующего на данный момент смысла жизни. Вообще заходить дальше положенного за границу дозволенного – табу, грозящее непослушным остракизмом. Тайна внутренней душевной пустоты должна оставаться за плотным покровом. И нечего его срывать. Синдром экзистенциального вакуума порождает страх одиночества. Такие люди попросту физически не могут долго оставаться наедине с собой. Они остро нуждаются в круге общения, но только таких же синдромщиков, как и сами. Подобное должно отражаться в подобном, тогда имеющийся психологический изъян окажется незаметным. По сути, столь высокая степень социализации и коллективного тяготения друг к другу – невротическая реакция на подсознательно вытесняемое беспокойство и страх собственной неполноценности. В итоге формируется очень мощное поле коллективного бессознательного, которое является усиленным отражением навязываемого извне смысла существования. Происходит взаимоподпитка индивидуума и социума, но, увы, без обратной связи с плоскостью бытия. При таком варианте рано или поздно неизбежна деградация и мифотворцев, и их послушников. Попытки решать вопрос индивидуального смысла неким колхозом, сообща создают лишь видимость уверенности в своей правоте на принятый сценарий жизни. Для общества, пораженного вакуумным синдромом, человек‑одиночка, опирающийся на свою самостоятельность, – нонсенс, раздражающее исключение. Вообще любое автономное пребывание субъекта в самости вызывает подсознательный страх у тех, кто так уже не может. И как проекция – возникает чувство неприязни к ближнему, который почему‑то задается не теми вопросами жизнесущестования, нежели окружающее его большинство. — 33 —
|