Культура речи

Довела меня до точки кипения и заставила-таки сесть за это письмо только что просмотренная теле­передача «Российские тайны: следствие ведет ТВЦ». Не бекал и не мекал лишь один — ведущий Олег Вакуловский. Остальные — ученые, экстрасенсы, приглашенные журналисты известных газет — гре­шили в этом плане безбожно.

Многие слова в русском языке не только называ­ют предмет, явление, но и положительно или отрица­тельно характеризуют его. Ср.: красавица — урод, доброта — жадность, щедрость — скупость, умни­ца — глупец. Среди слов, содержащих отрицатель­ную оценку, например зануда, выскочка, недотепа, осел, болван, кретин, выделяются бранные слова, часть из которых входит в состав литературного языка, а часть находится за его пределами.

Церковь, правительственные учреждения, офици­альные инстанции всячески препятствовали употреб­лению бранных, особенно нецензурных, непечатных слов. Во времена советской власти нецензурные сло­ва запрещено было печатать в художественной лите­ратуре, в газетах, журналах, использовать в переда­чах по радио и телевидению.

Однако в повседневной жизни эта лексика встре­чалась не только в речи недостаточно культурных людей, но и тех, кто владел литературным языком. В какие-то периоды засорение языка бранными слова­ми получало особое распространение и вызывало про­тест со стороны писателей, ученых, преподавателей и всех тех, кого волновала судьба русского языка, состо­яние общей культуры речи. Так, в 1981 г. «Литера­турная газета» печатает статьи о наводнении литера­турного языка диалектизмами, жаргонизмами, просто­речием. Вот что пишет Владимир Крупин:

Но с подростками все же проще — сами из них, самим хотелось быть непонятными; у нас и такое бывало, что договаривались внутри какой-то компании в разговорах при посторонних (а ведь секретов-то и не было, но шик!) приставлять к каждому слогу еще какой-то слог, например: «пинапиша пишайпика пинепибольпишапия...», то есть начало удальской песни: «Наша шайка небольшая, всего шесть разбойников. Шишкин, Мышкин...», дальше въезд с размаху в море пол­ной непечатной продукции устной речи. Бот уж что понятно всем без различия чинов и сословий — похабщина. О ней и не гово­рить нельзя, и говорить не хочется. <...>

У нас же матерщина повсеместна, при­чем вот грустное замечание — все больше ругаются женщины и даже девочки, девуш­ки, и их отнюдь не единицы. И даже стран­но, к женщинам меньше пристают жаргоны, вроде словотворчество в просторечной об­ласти — дело мужчин, а вот ругань — на поди!