|
"Кажется, это Герман Ростков", - уже приближаясь к столику, отметил он, - но вроде бы его не было в зале. Что он тут делает? - А я в другом классе преподаю, - отозвался простодушно на Востриковскую мысль молодой человек. Арчибальдушка невольно вздрогнул: - А как вы, собственно... - Не забывайте, где вы находитесь. Это же Школа Визионеров. - Здесь свободно? - Да, присаживайтесь, - учтиво отозвался мужчина и вновь обернулся к даме, которая, как оказалось, жалобно-исповедально ведала тому про свои расстроенные чувства. - Знаете, я экстрасенс, целитель, я даже читала книги о карме, а он меня перед всем залом. Зачем же так? - с натянутым лицом, удерживая двумя пальчиками одной руки чашечку с кофе и пальчиками другой руки - миндальное пирожное, откровенничала о своей психотравме девооокая особа. - Ну зачем, ну зачем же так? - драматически выстраивая интонацию, воскликнула она и откусила кусочек пирожного, стараясь сделать это аккуратно, чтобы не посыпались крошки, но крошки все равно посыпались. - Он вас тренирует. - Но в чем же смысл этой тренировки? - Понятия не имею, улыбнулся то ли Герман Ростков, то ли некто, похожий на него. - Прошу меня простить, но мне пора. - Да-да, конечно, - дама некоторое время с сожалением смотрела вслед удаляющемуся собеседнику, после чего шумно вздохнула, глотнула из чашечки и перенаправила свою вербальную активность на Арчибальдушку, который вдруг непонятно отчего сделался веселым и легкомысленным. Он хотел было отпустить шутку, но громкий с металлическим резонансом голос "Двери открыты" пронесся по холлу, и Востриков лишь лукаво прикрыл указательным пальцем губы, сложенные дудочкой: - Т-сс! - и устремился в зал. Многие участники этого странного действа еще продолжали оживленно обсуждать темы, начатые на перерыве, но тут один из ассистентов рослый коротко стриженный детина - оглушительно рявкнул, да еще и в микрофон: - В зале запрещено разговаривать! Его реактивный рык раскатистым рокотом прокатился по залу, безжалостно выжигая нежные ростки шепота, и бесплотным пеплом осела тишина. На сцене как-то незаметно появился Тренер. Он стоял надменный и отрешенный, как античный бог. На идеально отутюженные стрелки брюк больно было смотреть - вот-вот порежут. Теперь вместо запредельной белизны его торс облачала черная с наглухо застегнутым воротом рубаха. - Садитесь, шуты. - Оставаясь неподвижным, отчеканил он. Зал сковало параличем. - Вы разве не слышали команду? - столь же хладнокровно осведомился черный Тренер. - Я сказал: "Садитесь, шуты". — 48 —
|