Этнические конфликты

Политические системы этих 14 демократий с отрицательными отклонениями дают нам подсказки относительно демократических институтов, успешно использованных для урегулирования конфликтов этнических интересов и поддержания этнического мира в этнически глубоко разделенных обществах. Реально ли этнически разделенным странам с большими положительными отклонениями последовать их примеру и уменьшить этнические конфликты и насилие с помощью демократических институциональных реформ? В действительности некоторые из них более или менее успешно пытались регулировать этнические отношения путем приспособления конституционных институтов к требованиям этнических разделений. Группа таких стран включает Афганистан, Боснию и Герцеговину, Бурунди, Эфиопию, Фиджи, Ирак, Ливан и Руанду. Однако я подозреваю, что многие страны, страдающие от этнического насилия, окажутся неспособными к необходимым демократическим компромиссам, требующим в качестве условия, например, юридического равенства противоборствующих этнических групп. К тому же нелегко достигать демократических компромиссов в странах, где этнические группы борются за контроль над неразделимыми территориями, как, например, в Израиле и Шри-Ланке. Помимо этого, все страны не могут быть в равной мере способны к установлению и поддержанию демократических институтов (Vanhanen, 2009).

Шансы многих стран на уменьшение этнического насилия путем демократических компромиссов, безусловно, достаточно ограничены, но полезно осознать, что этническое насилие не является неизбежным, и существуют институциональные средства урегулирования конфликтов. Дело в том, что многие современные демократические и иные политические институты не самым лучшим образом приспособлены для удовлетворения нужд этничности или для смягчения этнических конфликтов. Обычно политические институты приспособлены для охраны интересов господствующей этнической группы (групп). Мой вывод заключается в том, что имеется масса неиспользованных возможностей для смягчения этнических конфликтов посредством институциональной инженерии, особенно через демократические институты. Безусловно, это применимо только к демократиям или к странам, которые окажутся способны к установлению и поддержанию демократических институтов. Внедрение демократических институтов не поможет странам, которые не в состоянии поддерживать демократическую конкуренцию за власть, или же тем, где демократические институты несущественны в сравнении со значимостью авторитарных властных структур.

Демократические институты разделения власти в этнически разделенных демократиях должны быть приспособлены к местным условиям. Не существует единого общего образца, одинаково успешно применимого ко всем странам. В каждом случае следует рассматривать, какой вид государственного устройства (федерализм или унитарное государство), системы правления (парламентаризм или президентство), избирательной (пропорциональной или мажоритарной) и партийной систем будет наилучшим образом удовлетворять интересы разных этнических групп и создаст возможность политических компромиссов и разделения власти между ними. Существуют этнически разделенные старые демократии (подобные Канаде, Бельгии и Швейцарии), где демократические институты хорошо приспособлены к запросам этничности и где избегают этнического насилия. Имеются и некоторые примеры новых демократий (наподобие Боснии и Герцеговины или Фиджи), где были осуществлены серьезные и успешные попытки приспособления конституционных и демократических институтов к запросам этничности. Было бы полезно опробовать эти старые и новые примеры в других этнически разделенных обществах и решить, насколько они способны улучшить приспособленность их политических институтов к запросам этничности. Человеческий интеллект и накопленный в других странах опыт следует использовать для разрешения проблем сосуществования разных этнических групп в пределах одной страны.