Возрастная психология

198

В нашей культуре у эгого глагола сотня семантических
пттенков, но на одном из них хотелось бы остановиться спе-
циально. Когда о человеке говорят, что он «сидит», очень
часто имеется в виду - за решеткой и не по своей доброй
воле. Лагерный, тюремный смысл этого глагола почти оче-
виден. Может быть, для наблюдателя? Может быть, это моя
научная утопия? Слушаю, вслушиваюсь в диалоги и моноло-
ги молодых мам, и второе слово - вот оно: «надоел», а тут и
третье - «вредный».

С ними, малышами, почти не разговаривают, им почти не
читают, им почти не показывают картинок, зато могут с гор-
достью сказать, что у ребенка есть: игрушки, книжки, комна-
та, еда и тому подобное. Хорошо, когда есть, но еще лучше,
когда есть мама и папа, которые могут быть рядом с ребен-
ком, быть внимательными к тому, что происходит с ним, а не
только с самими собой. Беда в том, что и с собой-то мало что
происходит, да и откуда взяться событию, событиям, если
собственная Я-концепция пуста и существует (конечно, это
крайний вариант) только в форме тела...

С носителем психической смерти холодно и неуютно ря-
дом. Это качество человека скорее ощущается, чем понимает-
ся, особенно в первые мгновения восприятия такого человека.
Скорее также ощущается, чем воспринимается, и носитель
психической жизни. Думаю, что существующее у всех народов
понятие о человеке, аналогичное понятию в русском языке
«белая ворона», говорит о специфике восприятия именно это-
го качества человека.

Носитель психической жизни - думаю, что ярчайший при-
мер этому Александр Сергеевич Пушкин, - создает вокруг
себя достаточно сильное напряжение, которое многие люди
могут просто не выдержать, так как оно невыносимо для них
по интенсивности изменения. Жить в постоянно меняющемся
поле непросто. Может быть, я недостаточно точно выразила
главное в содержании психической жизни, но это попытка
отразить проявление универсальности человека, живущего
психической жизнью. Оставаясь собой, он бесконечно измен-
чив, это как бы постоянно преобразующаяся форма психиче-
ской реальности, которая в своей уникальности обладает
свойствами универсальности. Может быть, поэтому у каждо-
го свой Александр Сергеевич Пушкин, мой Пушкин, как ска-
зала Марина Цветаева за всех нас.

Если психическая смерть - это воспроизведение одной и
той же формы реальности, и время здесь останавливается, то в
психической жизни ее бесконечное разнообразие форм позво-

199