|
Однако в целом, за исключением эксгибиционизма, мучеников нельзя упрекнуть в эротизме, так как, по определению, аскетизм предполагает предание сексуальных интересов полному забвению. Тенденции к воздержанию просматриваются как в поведении ранних христиан, так и в уже упомянутых случаях из клинической практики. Приведем лишь несколько примеров. Святой Нил, глава семейства и отец двух детей, решив присоединиться к сообществу аскетов, добился согласия жены на расторжение брака; святой Аммон в первую брачную ночь стал разглагольствовать о греховности семейных уз, и супруги по обоюдному согласию разошлись; святая Меланья после долгого и откровенного разговора с мужем, покинула семью, чтобы служить аскетическим идеалам; святой Абрахам буквально сбежал от жены в первую брачную ночь. Среди бесчисленных легенд в том же духе стоит выделить описанную Леки (т. II, с. 323) историю Грегори из Тура, повествующую о страстной любви богатого молодого галла к своей невесте. В первую брачную ночь невеста, формально ставшая женой, со слезами на глазах призналась в том, что дала богу клятву хранить невинность. Новоиспеченный муж не стал посягать на ее девственность, и они продолжали невинно жить вместе в течение семи лет, то есть до самой ее смерти. На похоронах муж заявил, что сохранил жену для господа в первозданном виде и возвращает ее такой, какой получил. Несмотря на то, что здравомыслящие и не склонные к фанатизму священнослужители почувствовали в аскетическом обычае прямую угрозу роду человеческому и законодательно оговорили расторжение брака лишь по обоюдному согласию, воздержание от половой жизни все еще считалось богоугодным делом и признаком святости. Следовательно, само существование эротических мотивов в столь очевидном отречении от всего чувственного может быть подвергнуто сомнению. Неудивительно, что многих восхищает сила духа, проявляющаяся в столь суровом самоограничении. Именно это качество мученика считается доминирующим, в то время как мазохистское удовлетворение, которое он получает в процессе аскезы, остается скрытым от посторонних глаз и становится очевидным лишь в процессе тщательного анализа. Среди легенд о святых, добровольно разорвавших семейные узы в первую брачную ночь, особо примечательна история о святом Алексии, который спустя много лет вернулся в дом отца, в котором жена его жила на положении соломенной вдовы. Он попросил приютить его на ночь и, не узнанный родными, прожил в этом доме до самой смерти. В этом случае возведение скрытого эротизма в добродетель очевидно. Одинокий, не знающий ласки человек живет в доме своих близких. То есть, будучи как бы бездомным, он тем не менее живет в собственном доме, где заботливый отец кормит и ухаживает за ним, как за малым ребенком; его уважают и почитают, и в то же время он свободен от обязанностей по дому и сердечной привязанности. Все это свидетельствует о тайном удовольствии, которым он себя тешил под маской благочестия, ибо до конца своих дней сохранял инкогнито. — 96 —
|