Один из моих пациентов перенес несколько операций на носоглотке, которые теперь он признает совершенно ненужными, но в то время он стал главной причиной озабоченности и внимания своего отца. По этому поводу он вспоминает: «Когда я вспоминаю, как кровь капала у меня из носа после операции, мне представляется, как она наполняла сочувствием и нежностью моего отца, что вполне искупало боль во время операции и те порки, которые он мне закатывал в детстве». Рассматривая мотивировки, толкающие человека на хирургическую операцию, следует различать первичные и вторичные цели. Вторая категория связана с получением удовольствия, ассоциированного с периодом нахождения в больнице или просто болезненного состояния, когда пациент становится объектом сочувствия друзей и родственников и предметом повышенного внимания медицинского персонала. Однако я не уверен в том, что некоторые из этих факторов полностью отсутствуют до операции, то есть в первичных мотивах, особенно в связи с желанием стать центром внимания и даже соболезнования, которое приобретает черты единственно возможной формы выражения любви, своего рода суррогата родительских чувств. Беспокойство и озабоченность врачей (включая хирургов) также подменяют нормальные человеческие отношения, а удовлетворение от сочувствия к его страданиям является своего рода эрзацем обычного добросердечия, на которое пациент, подверженный комплексу вины, не может рассчитывать. В своей крайней форме этот мотив сопряжен с эксгибиционизмом. В случае, который будет в подробностях рассмотрен ниже, эксгибиционистская ценность операции будет очевидна — по признанию самого пациента, ему доставляло истинное удовольствие демонстрировать свою промежность и гениталии хирургу и медсестрам. В предоперационный период часто наблюдается и прямо противоположная реакция, которая проявляется в ложной стыдливости и нарочитой скромности. Несомненным свидетельством тому, что тайные удовольствия такого рода представляют широко распространенное явление, служит популярность разговоров на эту тему и успех литературных и иных спекуляций. В пример можно привести книгу Ирвина Кобба «Разговор об операциях» или один из кинофильмов Эдди Кантора «Нервный срыв», где двое мужчин заголяются, демонстрируя друг другу шрамы от многочисленных хирургических операций. С точки зрения психоанализа, мы должны признать такое поведение следствием подсознательного желания быть кастрированным с одновременной демонстрацией заплаченной за это цены. Такие люди как бы говорят: «Смотри, я беззащитен — меня не нужно убивать». В данном случае мы имеем дело с противоположной мотивировкой, где, в отличие от вышеприведенного примера с моим пациентом (см. выше), который как бы пытался доказать — «смотрите, я не кастрирован, я настоящий мужчина», — мы имеем дело с эксгибиционизмом противоположной направленности. — 215 —
|