|
Техническая сторона вопроса освещена в книге К. Меннингера «Психологические аспекты симуляции», Архивы неврологии и психиатрии, март 1935 г., с. 507-515. Нетертон[1] пишет: «Многие из этих пациентов подвергались неоднократному хирургическому вмешательству, результатом которого стал непоправимый вред, нанесенный здоровью. Зарегистрировано немало случаев, когда с согласия пациента и без всякой на то необходимости ампутировали пальцы, руки и т.п. Я столкнулся с тремя случаями, когда пациента подвергали повторным полостным операциям. Не говоря уже о самой операции, следует иметь в виду сопряженные с больничным режимом финансовые потери и неудобства, доставляемые ни в чем не повинным родственникам пациента». [1] Э.У.Нетертон. Семь клинических случаев dermatitis artefacta. Медицинский журнал штата Огайо, март 1927 г., с. 215. Дерматолог интуитивно делает акцент на психологической подоплеке симуляции, которую я считаю определяющим фактором. Он констатирует стремление к страданию, желание скрыть истинное намерение, желание причинить себе увечье и, самое главное, желание стать причиной душевного дискомфорта других людей. Иными словами, мы наблюдаем ту же картину, что и в случаях самоубийства: желание причинить боль себе, желание испытать боль от внешней агрессии и желание причинить боль другим. В следующей главе мы поговорим более подробно об ухищрениях, к которым прибегают симулянты, чтобы склонить медиков к операции, равно как и о подсознательном стремлении быть изувеченным чужими руками. В четырех приведенных Нетертоном случаях пациентов подвергали операции по удалению аппендикса. Один из примеров воистину поражает воображение, ибо за первой операцией последовали шесть других. Пациентка поступила в больницу вторично, расчесав до крови шрам от первой операции. Сложилось впечатление, что она вынуждена пойти на повторное хирургическое вмешательство. Однако семи попыток ей оказалось мало, и она вновь и вновь продолжала расчесывать кожу в области шрамов. Записи Нетертона не оставляют сомнений в том, что эта больная превратила жизнь своих родителей в кромешный ад. Порочный круг в том и состоял, что ее страдания проявлялись как агрессия по отношению к близким, после которой она получала наказание, которое, в свою очередь, провоцировало очередную вспышку агрессивности. Я выражаю благодарность доктору Джозефу Клодеру за предоставление сведений о случае, аналогичном вышеприведенному. Женщина тридцати шести лет в течение полугода страдала возвратным дерматитом. По просьбе мужа и других родственников семейный врач отправил ее на консультацию к дерматологу. Она продемонстрировала врачу кисти рук и подколенную область, на которых явственно просматривались симптомы эритемы, напоминающие след от наручных часов или подвязки. Дерматолог поставил диагноз — dermatitis artefacta. Когда больная принимала ванну, ее комнату обыскали и обнаружили бутылку с крезолом. Доктор Клодор прямо обвинил ее в членовредительстве, но она упорно отрицала свою вину. Затем она призналась, что использовала жидкость как профилактическое средство против кожного заболевания, так как ей сообщили о наличии у нее стрептококковой инфекции. Это заявление было лишь частичным признанием истинного положения дел. Ее эмоциональное состояние не вызывало опасений, никаких неврологических аномалий также не отмечалось, за исключением слабой чувствительности твердого нёба и слизистой оболочки глаз. Таким образом был поставлен окончательный диагноз — истерия. — 206 —
|