Война с самим собой

...Вам не кажется, что меня подстерегает безумие? Мне предлагали забыть про это, заняться отвлекающим делом; один из врачей посоветовал завести ребенка. Могу ли я даже мечтать об этом! Кроме того, было бы непорядочно использовать мужчину и тем более ребенка в качестве лекарства от моего недуга».

Заметим, что эта девушка, говоря о своих волосах, подчеркивает, что: во-первых, они были более привлекательными, чем у сестер, во-вторых, она сама загубила эту красоту, и в-третьих, она полна раскаяния за огорчения, которые принесла сестрам. Психиатр рассматривает такое заявление, как признание вины, отягощенное стремлением наказать себя; в данном случае это выражается в стремлении уничтожить свою красоту, чтобы не унижать сестер. В то же время внешний альтруизм по отношению к сестрам подразумевает подсознательную враждебность.

Приведу еще один случай из практики, которым я занимался в течение нескольких месяцев и который также связан с волосами.

Эрудированный двадцатисемилетний бизнесмен имел привычку хвататься за ножницы и выстригать участки волос на голове, так что в конце этой процедуры его прическа представляла собой нечто невообразимое. Вначале он решил, что ведет себя так потому, что беден, и, не имея возможности оплатить труд парикмахера, сам стрижет себе волосы. В действительности он был человеком состоятельным, и такое объяснение вряд ли могло считаться удовлетворительным. В то же время он был уверен, что начинает лысеть, а согласно распространенному заблуждению регулярная стрижка волос предотвращает их выпадение и увеличивает густоту. Таким образом, осуществлялся принцип упреждения наказания самонаказанием. Иными словами, не желая ждать, пока волосы выпадут сами по себе, он решил «подлечить» их столь экстравагантным способом.

В ходе последующего анализа выяснилась истинная причина его импульсивных действий. В детстве у него были пышные черные волосы, однако родители отдавали явное предпочтение его брату-блондину. Юноша стал завидовать и ревновать родителей к брату. Постепенно эти чувства трансформировались в устойчивую ненависть. Он стал дразнить младшего брата и всячески шпынять его. Отец вмешался и выпорол обидчика. Во время трепки, которую отец устроил сыну, он держал своего отпрыска за пышную шевелюру.

События последующей жизни доставляли пациенту немало неприятностей. При этом все происходило по одному и тому же сценарию. Сначала очередной проект внушал большие надежды, и все шло как по маслу. Его воспитание и манеры внушали потенциальным партнерам доверие, что обещало плодотворное сотрудничество. Затем без видимых причин он затевал бессмысленную ссору или совершал поступки, заведомо не могущие понравиться партнерам, и и конечном итоге люди от него отворачивались. Этот сценарий «прокручивался» неоднократно. Другими словами, он вновь и вновь следовал алгоритму поведения, обозначенному в детстве по отношению к младшему брату, отцу и себе самому. Либо он сам себя наказывал, либо как бы напрашивался на наказание, провоцируя на это других людей своими агрессивными действиями, которые, в свою очередь, были результатом изначальной враждебности к брату и отцу. Таким образом, выстригая себе волосы, он избавлялся от чувства ненависти к отцу, а фактически наказывал самого себя, так как шевелюра была едва ли не единственным его физическим достоинством. Впрочем, все эти поступки не облегчили его чувство ревности. Самостоятельное выстригание волос имело иное значение. Братья росли в еврейской семье, но младший не интересовался вопросами веры и поэтому не воспринимался посторонними как еврей. По, этой причине старший брат, наш пациент, из кожи вон лез, чтобы всячески подчеркнуть свою национальную принадлежность. Согласно традиции ортодоксального иудаизма правоверный иудей не должен стричь волосы. Какое-то время старший брат строго придерживался требований веры, но, как мы знаем, он руководствовался не столько религиозными мотивами, сколько завистью к брату и стремлением к самоутверждению. Он оставил свое благочестие, как только Понял, что оно не производит должного впечатления ни на отца, ни на брата. При этом его разочарование приняло форму членовредительства. В данном случае деструктивные тенденции были направлены на объект былой гордости — волосы.