|
Если бы мы хотели представить интересующий нас процесс в чистом, независимом, неприкрытом виде и тем самым обобщить результаты нашего анализа рудиментарных функций, мы могли 77 Л. С. ВЫГОТСКИЙ бы сказать, что процесс этот заключается в переходе от одной формы поведения —низшей—к другой, которую мы условно называем высшей, как более сложную в генетическом и функциональном отношений. Линией, разделяющей обе формы, является отношение стимула—реакции. Для одной формы существенным признаком будет полная'—в принципе—определяемость поведения стимуляцией. Для другой столь же существенная черта автостимуляция, создание и употребление искусственных стимулов-средств и определение с их помощью собственного поведения. Во всех рассмотренных нами трех случаях поведение человека определялось не наличными стимулами, а новой или измененной, созданной самим человеком психологической ситуацией. Создание и употребление искусственных стимулов в качестве вспомогательных средств для овладения собственными реакциями и служит основой той новой формы определяемости поведения, которая отличает высшее поведение от элементарного. Наличие'наряду с данными стимулами, созданных является в наших глазах отличительной чертой психологии человека. Искусственные стимулы-средства, вводимые человеком, в психологическую ситуацию и выполняющие функцию автостимуляции, мы называем знаками, придавая этому термину более широкий и вместе с тем более точный смысл, чем в обычном словоупотреблении. Согласно нашему определению, всякий искусственно созданный человеком условный стимул, являющийся средством овладения поведением—чужим или собственным,— есть знак. Два момента, таким образом, существенны для понятия знака: его' происхождение и функция. И тот и другой мы рассмотрим в дальнейшем во всех подробностях. Мы знаем, что «самые общие основы высшей нервной деятельности, приуроченной к большим полушариям,—как говорит Павлов,—одни и те же как у высших животных, так и у людей, а потому и элементарные явления этой деятельности должны быть одинаковыми у тех и у .других как в норме, так и в патологических случаях» (1951, с. 15). Это, действительно, едва ли можно оспаривать. Но как только мы переходим от элементарных явлений высшей нервной деятельности к сложньм, к высшим явлениям внутри этой высшей—в физиологическом смысле— деятельности, так сейчас же перед нами раскрываются два различных методологических пути изучения специфического своеобразия высшего поведения человека. Один—путь изучения дальнейшего усложнения, обогащения и дифференциации тех же явлений, которые экспериментальное исследование констатирует у животных. Здесь, на этом пути, должна быть соблюдена величайшая сдержанность. При переносе сведений о высшей нервной деятельности животных на высшую деятельность человека здесь нужно постоянно проверять фактичность сходства в деятельности органов у человека и животных, но в общем самый принцип исследования остается тем же, что и при исследовании животных. Это—путь физиологического изучения. — 73 —
|