|
Говоря в общем, можно отметить, что Гольдштейн стоит в стороне от явлений, примеры которых приведены выше. В действительности серьезное внимание было уделено только одному из них – неосознаваемым представлениям, и это было сделано в далекой от фрейдистской традиции манере. Что касается неосознаваемых представлений, то есть представлений, присутствующих в психике, для осознания которых существуют препятствия, Гольдштейн разделял точку зрения, согласно которой представления, не находящиеся в данный момент в центре внимания, могут оставаться в психике в скрытой форме. Но, с точки зрения Гольдштейна, такие неявно выраженные представления могут быть перемещены в центр внимания, как только человек попадет в благоприятную этому ситуацию. Как и многие другие сторонники теорий самореализации, Гольдштейн не считает, что общество предъявляет требования, выполнение которых необходимо для выживания цивилизации и которые в то же время являются противоположными базовой природе человека. Гольдштейн, как и Роджерс, полагает, что окружающая среда выполняет для человека две функции. Прежде всего, она снабжает человека ситуациями, даже, можно сказать, заданиями по действию в соответствии с задачами собственной самореализации. И во-вторых, окружающая среда может мешать нормальной, здоровой актуализации потенциальных возможностей. Поскольку взгляды Гольдштейна не слишком психологичны, мы не вправе ожидать от него очень сложного или подробного описания развития посредством взаимодействия с обществом и физическим миром, но то, что он говорит по этому поводу, соответствует теории самореализации. Тенденция самоактуализации приведет к выполнению генетического проекта, если будут обеспечены нормальная социальная поддержка и отсутствие физической опасности. Если существует опасность или происходит реальное повреждение человека, развивается катастрофическая тревога. Катастрофическая тревога – это страх дойти до предела, до распада, быть погубленным. В свою очередь, катастрофическая тревога приводит к тому, что давление самоактуализации отклоняется от энергичного стремления улучшить жизнь и превращается в той же степени ценное, но более консервативное стремление просто сохранить жизнь. В этом случае человек не столько растет, сколько выживает. Реакция сохранения жизни в ответ на катастрофическую тревогу может показаться менее примечательной, чем то, что при отсутствии такой тревоги имеет место рост, но все же следует четко осознать, что для Гольдштейна первое – это такое же проявление тенденции самоактуализации, как и второе. Они отличаются лишь тем, что первое – это лучшее, на что может быть способен поврежденный организм, в то время как второе не подразумевает таких ограничений. — 87 —
|