О стыде. Умереть, но не сказать

Все эти аналитики носят разные очки, устремленные, однако, на один и тот же посыл: тягостное чувство стыда, испытываемое человеком, имеет различную природу.

Телесный стыд: «Я грязен, дурен» – относится к индивидуальной восприимчивости взглядов других.

Стыд через самообесценивание: «Посмотрите, кто я. Разве можно меня хотеть… Я ничтожнее других, я бесцветен, я разочаровываю вас и самого себя… Я самый незаметный в классе и самый жалкий в коллективе».

Стыд как элемент морали и упадка: «Я был отвратительным… Позволял себе поступать, как вздумается». Подобный онтологический стыд объясняет, почему можно стыдиться превосходства других. «„Присядем?“ – как‑то обратился ко мне один студент… Покраснев от стыда, я прошептала, что я бы, конечно, хотела присесть, но только не рядом с ним», – произносит в ответ преподавательница университета. Она была столь молода, что юноша принял ее за студентку. Невольно унизив его, преподавательница таким образом отнесла себя к группе тех, кто доминирует, а иногда и насмехается, демонстрируя собственное превосходство. И ей стало стыдно.

В данном случае стыд возникает не из‑за чувства поражения – это чувство бывает очень разным. Можно потерпеть неудачу и чувствовать себя свободным более не предпринимать пугающих авантюр. А можно тысячу раз пережить успех – и потерпеть неудачу, почти добравшись до вершины, почувствовать себя «в дерьме» из‑за того, что добраться до нее не удалось. Некоторые дети испытывают стыд, когда клоун смеется над ними, чтобы заставить их смеяться в ответ. Решительно, все человеческое существо определяется моралью, и стыд легко возникает в человеческом сознании.

Лилипут и «звездный» стыд

Какой бы ни была ситуация, провоцирующая появление чувства стыда, это всегда сценарий из образов и слов, излагающий тонкие моменты нашей внутренней истории. Если другой навязывает нам свою силу или заставляет нас делать что‑то против нашей воли, мы вполне способны испытать унижение.

Но позднее, когда мы вновь начинаем размышлять над ситуацией и краснеть от стыда, чувство отравленности становится свидетельством нашей попытки преодолеть травму и восстановить утраченную самооценку[73]. Когда неудача заставляет нас терять свое лицо, мы ощущаем себя раздавленными, и не более. Затем ментальные способности восстанавливаются, и мы вновь даем себе уничижительную характеристику. Как осознать, что мы живем в условиях, навязанных нам обществом, что наша душа мертва, что мы ничтожнее других, незначительнее, грязнее, лишены какой бы то ни было свободы, и что сторонняя помощь еще сильнее унижает нас, ибо выглядит как снисхождение? Чувство ничтожности по сравнению с другими эмоциями, несмотря ни на что, часто приобретает форму «лилипутских фантазий»[74].