Тайны мозга. Почему мы во все верим

Что удивительного в этих результатах и чем они так характерны? Отвечая на этот мой вопрос, Харрис сказал: «Думаю, если принять во внимание суть предмета, то обе группы были менее уверены в своих ответах. Удивительно, конечно, то, что речь идет об обеих группах. Можно было ожидать, что христиане окажутся менее уверенными в том, что «библейский Бог на самом деле существует», чем в том, что «Майкл Джордан был баскетболистом». Но и у атеистов наблюдался тот же эффект при оценивании суждений вроде «библейский Бог – миф».

Кроме того, я задал Харрису вопрос о более глубоких последствиях веры и о том, какую роль система убеждений играет в его открытии, согласно которому подобные убеждения «независимы от содержания». То есть почему важно, что есть лишь одна нейронная сеть для веры и неверия, а не отдельная нейронная сеть веры и нейронная сеть скептицизма? «Предполагается, что вера есть вера, – отметил безо всякой иронии Харрис. – Я думаю, отсюда следуют как минимум два вывода: (1) сильнее размывается иллюзорное различие между фактами и ценностью. Если вера в то, что «пытки – это неправильно» и в то, что «2+2=4» одинаково важна, тогда этика и наука схожи для мозга по степени важности; (2) предполагается, что обоснованность веры зависит от того, как она появилась – в цепочке доказательств и рассуждений, связывающих ее с миром, – а не просто от чувства убежденности». И что из этого? Очень многое, продолжал Харрис в ответ на мои расспросы, потому что «чувство убежденности – вот на что полагаемся мы как потребители убеждений, однако ясно, что это чувство может стать отделенным от веских причин и доказательств в любой сфере (математики, этики и т. п.)».[140]

К счастью, то, что можно отделить от веских причин и доказательств, можно посредством контраргументов соединить с еще более вескими причинами и убедительными доказательствами. Так или иначе, все поставщики научных знаний возлагают на это надежду, а она, как известно, умирает последней.[141]

Часть III

Вера в незримое

«Боюсь, что… из года в год псевдонаука и суеверия будут выглядеть все соблазнительнее, а песнь сирен неразумности – звучать все благозвучнее и притягательнее. Где и когда мы уже слышали это? Всякий раз, когда у нас возникают этнические или национальные предубеждения, в скудные времена, когда брошен вызов самооценке народа или его самообладанию, когда мы мучительно размышляем о нашем сократившемся космическом пространстве и предназначении, или когда вокруг бурлит фанатизм, тогда привычки мышления, знакомые нам по давнему прошлому, стремятся одержать верх. Пламя свечи угасает. Дрожит отброшенная ею лужица света. Сгущается мрак. Начинают ворочаться демоны».