|
В соответствии с теоретической моделью, трактующей обычное сознание как нетворческое по своей сути, разрабатывается тактика стимулирования и организации научного творчества. Предлагаются различные приемы выхода за пределы обычного строя сознания, выключения его стереотипов и контрольных механизмов, создания особой установки, способствующей рождению оригинальных идей и ассоциаций, вплоть до применения психофармакологических средств. Слабость интроспективного учения не в том, что оно исходит из непосредственно данных феноменов, а в том, что описанием этих феноменов исчерпывается внутренняя работа ума. Из этого вовсе не следует, что психологии науки надлежит пренебречь информацией об этой работе, первоначальное знакомство с которой, естественно, может быть почерпнуто только из самонаблюдения. Весь вопрос в том, как трактовать эту информацию: как симптом, свидетельство, индикатор явлений, научно познаваемых (подобно всем психическим явлениям) только опосредствованно, либо принимать их за нечто, ни из чего не выводимое. Рассматривая объективные корреляты тех процессов, которые ускользают от наблюдения за полем сознания, естественно обратиться к нейромеханизмам (корковым или подкорковым) с тем, чтобы именно с ними соотнести подготовку "скачка", дающего новый, до сих пор неизвестный синтез. Изучение психофизиологических условий творческих состояний, несомненно, представляет большой интерес. Однако для общей системы де-терминационных отношений, в которых развертывается научное творчество, конституирующими являются не физиологические, а социально-исторические зависимости. Безотносительно к соображениям о физиологическом эквиваленте актов творчества психология науки в поисках факторов, определяющих их генезис и судьбу, должна устремиться не вглубь мозга, а вглубь 26 исторически развивающейся культуры, по отношению к которой само функционирование мозга является производным. Это позволит ей, обращаясь к летописи научного познания, расшифровывать по ее свидетельствам "закодированные" в них признаки творческого процесса и творческой личности. Но читать этот код можно, только владея ключом, полученным при изучении психической деятельности в ее реальном протекании (на это в свое время обратил внимание И. М. Сеченов). Поэтому продуктивность сочетания психологических и историко-научных средств анализа определяется возможностью изучения механизмов ума и структуры характера современного ученого. Аналитическое изучение того, что осознается субъектом творчества (и что содержится в его самоотчете о процессах, обусловивших генезис открытия, изобретения и др.), требует обращения не к подсознательному, а к надсознательному, т. е. к системе отношений и факторов, действующих хотя и за пределами индивидуального осознания, но не в предполагаемой сфере скрытых в глубинах личности и ее мозга побуждений, а в сфере взаимодействия личности с миром культуры. — 19 —
|